Обнажая правду (ЛП)

Наконец, я просто хочу сказать тебе спасибо. Когда мне вручили в обмен на карточный долг твое бесчувственное тело, я понятия не имел, насколько ты изменишь к лучшему мою жизнь… что покажешь мне цель в жизни. И хотя, конечно, лучше бы ничего этого не было, и ты жила бы обычной жизнью, я так благодарен, что ты, в конце концов, оказалась у меня. Надеюсь, ты никогда не забудешь время, которое мы провели в хижине.

А теперь будь умницей, вытри слезы… потому что, уверен, ты естественно меня не послушала… сожги это письмо, чтобы не оставлять никаких улик. Коробок со спичками — в ящике тумбочки. Вперед. Забирай документы и сожги этот листок, медленно, но верно, чтобы не включилась пожарная сигнализация.

И наслаждайся жизнью в раю. Ты этого заслуживаешь.

- Рейз.

Я рыдаю, рыдаю и рыдаю. Выплакав все слезы, я делаю сэндвич и смотрю по центральному телеканалу репортаж о произошедшем, на экране появляется фотография Рейза, и я вновь разражаюсь рыданиями. Я похожа на кран, у которого сорвало вентиль.

Слезы счастья. Слезы грусти. Слезы облегчения. Слезы вины. Все, что могут выразить слезы. Я плачу все следующие четыре дня. А когда наступает понедельник, встаю с постели, принимаю душ, одеваюсь, прилаживаю стильный парик из волос цвета вороного крыла и отправляюсь в аэропорт с уверенностью и спокойствием, которых никогда в себе не подозревала.

В ту минуту, когда я схожу с самолета на моей новой родине с новым именем и внешностью, мое лицо расплывается в широкой улыбке, и я начинаю считать дни до того момента, когда вновь стану сладкой девочкой.

Медленно, но верно.

Эпилог.

(Without You Jeremy Camp)

Мэдден

Спустя три недели

Внимание! Закари Конви, улетающий рейсом «Королевских авиалиний Брунея» подойдите, пожалуйста, к стойке обслуживания пассажиров, расположенной у выхода на посадку номер девять терминала один. Повторяю, подойдите к стойке обслуживания пассажиров, расположенной у выхода на посадку номер девять терминала один. Спасибо.

Объявление повторили на филиппинском по всему Международному аэропорту Манилы, я выбрасываю то, что осталось от обеда или, возможно, ужина, потому что мои внутренние часы, преодолев столько часовых поясов, основательно сбились и со всех ног тороплюсь, пробираясь сквозь толпу, к тому выходу, куда меня вызывали. Тревога так и бурлит у меня в горле, угрожая отринуть еду, которую я только что поглотил. И когда я подхожу к маленькому столику, где пожилая женщина в униформе аэропорта нахмурившись смущенно смотрит в экран монитора, я боюсь, что если открою рот, то меня мгновенно вырвет.

Я сглатываю комок страха с привкусом желчи и произношу про себя молитву, чтобы все не закончилось, даже не успев начаться. Когда много часов назад я появился в Международном аэропорту Лос-Анжелеса, я понимал, что иду на риск. Самый большой в своей жизни.

Но еще я понимал, что оно того стоит. Она этого стоит.

До этого момента все шло как по маслу. Никто не обращал на меня никакого внимания, если не считать девушки-бармена на вид лет двадцати, бросавшей на меня украдкой взгляды в аэропорту Гонконга. Но судя по тому, как она старалась перегнуться через барную стойку именно напротив меня и ставила руки так, чтобы подчеркнуть ложбинку между грудями, полагаю, ее абсолютно не интересовал тот факт, что я оставил позади тридцать пять прожитых лет и приобрел новую личность. Для нее , да и для всех, кого я сегодня встретил, я был просто Закари Конви, еще один американец с крашенными черными волосами и такой же бородой, одетый в самую неприметную одежду, которая только пришла мне в голову джинсы, серая футболка-поло и парусиновые туфли.

Привет, я вежливо улыбаюсь сотруднице аэропорта, про себя проклиная волосы на лице, скрывающие ямочки, которые обычно добавляли мне очарования. Редкая женщина устоит перед ямочками. Меня зовут Закари Конви. Услышал объявление, и вот я здесь. Какие-то проблемы с рейсом?