Обнажаясь для тебя

— Ее я хочу! — в упор посмотрел на него Макар. — Так хочу, как никого еще не хотел. Я не могу забыть ее тело… Не могу не думать о ней. Даже мысли рождают дикое желание, с которым не получается справиться. Никогда не думал, что способен на такое. Вот и сейчас не могу не представлять ее там… в художественном классе. Я и сижу-то тут уже с трудом, ноги сами готовы меня нести туда.

— Бог ты мой! Мой друг одержим сразу двумя женщинами, — возвел Андрей глаза к потолку. — И обе эти женщины, заметь, не твои. Одна о тебе и не подозревает, о том, как ты подсматриваешь за ней. Вторая, судя по всему, избегает встреч с тобой…

— Все так, — кивнул Макар. — Все так, — грустно повторил, остро чувствуя всю степень своего морального падения.

— И что ты собираешься делать дальше?

— Я не знаю…

Луиза.

Поза оказалась настолько неудобной, что уже через пятнадцать минут у Луизы затекло все тело. Рука, на которую опиралась, и вовсе онемела. И она всерьез начала опасаться, что не выдержит весь урок, что сбежит из класса раньше.

Еще через пятнадцать минут верхнюю половину туловища начало нещадно ломить, все суставы выкручивало. Кроме того, Луиза подмерзла, потому что в классе сегодня было прохладнее, и ветерок с улицы задувал через открытое окно, бесстыдно касаясь ее кожи. Соски сморщились и болели, грудь покрылась мурашками. Как бы не заболеть, чего доброго. Дико хотелось выпить горячего чая. И Луиза уже не могла не смотреть на часы, стрелки на которых, казалось, прилипли к циферблату.

Немного отвлекала навязчивая сама по себе мысль, что за ней бесстыдно подсматривают. Родилась мысль, когда тихонько скрипнула дверь и образовалась небольшая щель. И больше ничего. В класс никто не вошел, как и дверь обратно не прикрыли. В том, что виновник вовсе не сквозняк, Луиза не сомневалась. Сквозняка в классе не было. А вот в щели порой что-то мелькало. И это ей напомнило прошлый урок — тогда тоже дверь была прикрыта не полностью. Что бы это ни значило, кто-то вел себя недостойно, как мелкий воришка.

Она не выдержала все же и покинула класс на пять минут раньше, извинившись перед юными художниками за свою такую слабую выносливость.

Еле добрела на негнущихся ногах до подсобки. Первым делом закуталась в плед, а потом включила чайник. В запасе у нее было полчаса, чтобы прийти в себя. Потом еще предстояли сорок пять минут новой пытки. Как выдержит вторую пару, Луиза пока старалась не думать.

Луиза даже не услышала, а почувствовала чье-то присутствие в подсобке. Как в замедленном кадре она поворачивалась к двери, ощущая, как спину прожигает чей-то взгляд.

Макар! Он стоял у двери и не был сейчас похож на того мужчину, которого Луиза хоть и не очень хорошо, но знала. Такого взгляда у него она ни видела никогда. Его глаза даже не горели, а пылали. Он смотрел на нее с таким голодом, что слова застряли в горле, а слезы подступили к глазам. И этот голод, как с ужасом осознала Луиза, ей хотелось немедленно утолить. А низ живота стремительно наливался тяжестью.

Она и не поняла, как встала со стула. Плед соскользнул с плеч, а за ним и простыня устелила собой пол белым покровом.

Макар сделал шаг, стирая между ними расстояние, и в следующий миг его горячие руки коснулись спины Луизы, а голова пошла кругом от его близости и запаха.

Молча он накрыл ее губы своими — впился в них терзающим и сводящим с ума поцелуем. Луиза потеряла голову окончательно, решив, что будь что будет. Лишь мысль шальная мелькнула в голове, что надо бы закрыть дверь. Макар и ее угадал, словно сейчас мысли были у них общие — бесшумно он повернул в двери ключ, отгораживая их от всего остального мира.

Макар.

Он и сам не понял, как вошел в класс. Сделал это машинально, когда натурщица скрылась за дверью подсобки. Ноги сами понесли его вперед.

Ученики толком и не обратили на него внимание. А на тех, кто с ним поздоровался, Макар даже не посмотрел. Да и не заметил он этого — мыслями он уже был там, куда так стремился.

Он не опасался паники, знал точно, что натурщица не испугается и не закричит при его появлении. Откуда? Да просто знал и все. И до какой же степени он желал ее! До боли в чреслах, до судорог в мышцах, до полного отупения в голове. Все остальные мысли просто перестали существовать, когда увидел ее обнаженную и так близко.

Ее уста оказались именно такими, как рисовало его воображение, а касаться ее кожи было еще приятнее, чем в горячих и буйных фантазиях. И впервые в жизни он не оглядывался назад. Он брал то, что ему с охотой отдавали. А мир за пределами этой крохотной комнатушки перестал существовать на какое-то время.

Макар подхватил девушку под ягодицы, ощущая, какая нежная и бархатистая там кожа, усадил на край стола, широко разведя ее ноги и устраиваясь между ними.

Рука его коснулась ее груди, несильно надавливая, заставляя опрокинуться на стол. А губами он уже искал ее сосок, блуждая рукой по животу, спускаясь все ниже, касаясь ее промежности.

Она тоже хотела его, с не меньшей силой, и это доказывали ее любовные соки, что уже активно сочились.