Обнаженная дважды

Она уже решила, куда поедет пообедать, но у нее не было причины поступить с возможным хозяином так же грубо, как с Крэйгом. Поэтому она остановилась на заправочной станции, чтобы предупредить о своем появлении телефонным звонком. Лори, сестра Катлин, отвечала с осторожностью человека, который ожидает, что его о чем-либо попросят; но неподдельная теплота окрасила ее голос, когда Жаклин назвала себя.

— Приятно, что вы позвонили, миссис Кирби. Я все собиралась пригласить вас на ужин и отблагодарить хоть в какой-то степени за то, что вы зарабатываете для нас деньги, и за ваше отношение к Бенни во время нашей первой встречи.

Возможно, и были какие-то недостатки в речи Лори, но с манерами у нее было все в порядке. Никому и в голову не приходило поблагодарить Жаклин за то, что ее работа может принести им богатство.

Она вытянула из Лори приглашение на ленч без всяких трудностей.

— Будет отлично, если вы приедете прямо сейчас, миссис Кирби. Когда дети дома, у нас несколько шумно. Бенни сегодня у мамы Эрла. Нет, уверена, это не вызовет у нас затруднений, я сегодня утром испекла хлеб и сварила большую кастрюлю супа. Это не то, к чему вы привыкли, я полагаю, но…

Жаклин так торопилась принять предложение, что грубо прервала Лори. У нее потекли слюнки.

В домашнем овощном супе было много мяса, а хлеб еще не успел остыть. Жаклин наградила хозяйку высочайшим комплиментом, бывшим в ее арсенале, — она ела до тех пор, пока ее живот не раздулся. Аппетит гостьи и ее похвалы растопили застенчивость Лори. К концу обеда они обе держали локти на столе и рассказывали друг другу истории из жизни своих детей.

Эрл поддерживал дом в хорошем состоянии, а милые незатейливые украшеньица были делом Лори — кружевные занавески на окнах, старые изящные фарфоровые безделушки, купленные ею на распродажах, плетеный коврик, который она смастерила из поношенных комбинезонов Эрла. Жаклин могла бы заплатить за него приличную сумму; мягкая блеклая смесь синего и белого смотрелась очень мило.

Было интересно наблюдать за тем, в каких формах может выразиться талант. Катлин писала, Лори была мастерицей; другая сестра, Шерри… Особенно грязная и циничная мысль заставила Жаклин сделать гримасу, из-за чего Лори прервалась на середине описания последней выходки Бенни.

— Я что-то не то сказала? — обеспокоенная, спросила она.

— Нет-нет. Я почувствовала неожиданную боль. — В любом случае, это было правдой. — Я съела слишком много, — добавила Жаклин с улыбкой.

— И я заболталась. Вы такой человек, с которым легко говорить. Как я уже сказала, мы, конечно, ценим все, что вы для нас делаете. Я была бы счастлива помочь вам, если бы могла.

— Быть может, вы и можете, — сказала Жаклин, как если бы к ней только что пришла мысль. — Мэриби упомянула однажды, что у вас есть несколько фотографий Катлин. Мне бы хотелось взглянуть на них. Я, конечно, помню ее лицо, но портреты людей в напряженных позах не скажут вам так много, как семейные фотографии, сделанные в неофициальной обстановке.

Лори сияла радостью, когда принесла альбомы. Жаклин захотела посмотреть фотографии Катлин в детском возрасте.

Они не дали ей многого, но она этого и не ожидала. Она их использовала в качестве предлога, чтобы навести Лори на воспоминания о сестре.

— Иногда Катлин нам скорее была как тетя, чем сестра, ведь она гораздо старше меня и Шерри.

— Между вами и Катлин разница в возрасте всего только десять лет, не так ли?

— Казалось, что больше. Знаете, мама никогда не была сильной женщиной. Катлин практически подняла нас, младших, на ноги. Теперь, когда у меня есть свои собственные дети, я вижу, как это, должно быть, было трудно для нее. Даже сейчас я помню ее пишущей — или старающейся делать это. — Лори покачала головой, слабо улыбаясь. — Мы брали ее листки для рисования. У нее никогда не было рабочего места. Тогда в доме было только три комнаты, одну из которых занимала мама, она всегда отличалась слабым здоровьем. Катлин спала на недостроенном чердаке. Ей было не очень-то удобно там. Я помню, она часто шутила по поводу мышей, которые грызли ее тетради. Прошу прощения — вы что-то хотели сказать?

— Нет, — прошептала Жаклин. Ее язык болел, так часто она кусала его. — Продолжайте.

— А наш отец — да, конечно, он не облегчал ей жизнь. Вот он сидит на крыльце старого дома вместе с мамой.

— Он был привлекательным мужчиной? — спросила Жаклин, изучая жесткое, неулыбчивое лицо.

— Он был пьяница, — сухо ответила Лори. — Счастье, что у мамы был дом, потому что нам никогда не хватало денег. Он все пропивал. Отец утонул однажды ночью, возвращаясь из таверны. Он был настолько пьян, что свалился с пешеходного мостика и не смог всплыть.

— Прошу прощения, — прервала ее Жаклин. — Алкоголизм…

— Да, именно так это теперь называют. Это болезнь. Но для нас, детей, не было никакой разницы, был ли он больной, или просто дурной человек.