Обнаженная дважды

Из-за двери донесся писк согласия. Жаклин повернулась в сторону Стокса, который сполз со стула вниз так, что была видна только одна его голова.

— Я пойду, Бутс. Ты не возражаешь, если я буду называть тебя Бутсом?

Туловище Стокса начало потихоньку выползать обратно. Его лоб блестел от пота, но он старался улыбаться.

— Да, конечно. Я не возражаю, совсем не возражаю. Я буду на связи, Жаклин. Мы должны вскоре пообедать вместе. Чтобы отпраздновать… отпраздновать…

Жаклин, ожидая прибытия лифта, вновь и вновь прокручивала в памяти состоявшийся разговор со Стоксом. По всем признакам шансы на получение заказа у нее были не так уж плохи. Литературное мастерство многих современных авторов затмевало силу ее пера в той же степени, в какой ее талант превосходил талант Брюнгильды, однако издательский мир не мог похвалиться устройством более разумным по сравнению с любой другой сферой общества. Стокс не искал писателя, способного лучше всех прочувствовать и уловить изысканный, отточенный стиль Катлин и блеск ее образов. Если бы он задался такой целью, призналась себе Жаклин, он бы не стал рассматривать кандидатуру ее или Брюнгильды. Стокс и остальная часть издательской индустрии были бы более заинтересованы в соблюдении таких формальных признаков, как жанр. Женщина, пишущая исторические романы, — вот цель их поисков; возможно, они не обошли бы вниманием и литераторов противоположного пола. Ведь так мало писательниц, которые пользуются популярностью и успешно работают.

«Если бы отбором занималась я, — подумала Жаклин, — я бы устроила конкурс. Открытый для всех, как для пребывающих пока в безвестности гениев, так и для старых писак по заказу. Не составило бы большого труда и времени избавиться от безнадежных претендентов. Я бы наняла группу молодых, нетерпеливых студентов, специализирующихся по английскому языку в Колумбийском университете, заплатила бы им минимальную сумму… Могли бы возникнуть какие-нибудь проблемы с законами, но толковый адвокат нашел бы путь, как можно их обойти. Сделать так, чтобы все согласились на форму договора, ничего не обещающую. (Знания Жаклин законов были чрезвычайно схематичны.) А какая бы поднялась вокруг всего этого рекламная шумиха! Поиски актрисы на роль Скарлетт О’Хара просто побледнели бы в сравнении с ней…»

Двери лифта распахнулись. Жаклин тяжело наступила на ногу неряшливого парня, пытавшегося первым вскочить в лифт, одарила его обворожительной улыбкой, ласково сказала ему «благодарю вас» и вошла в кабину. Юнец, прихрамывая, вошел за ней и забился в угол, прижавшись спиной к стенке.

Подбор актеров для фильма был другой мечтой агента. Как заменить двух трагически погибших молодых звезд, которые так захватывающе сыграли роли Ары и Хоксклиффа? Конечно, это была бы лента с большой буквы; киноиндустрия, сумевшая слепить продолжение «Челюстей» и «Рэмбо», будет биться за продолжение «Обнаженной».

И так бы действовали многие. Методы Брюнгильды отличались восхитительной прямолинейностью, но она была не единственной писательницей, которая могла использовать любой прием, недалекий от нанесения увечий, с тем, чтобы заполучить для себя лакомый кусок. Не говоря уже о заинтересованных агентах, редакторах, издателях…

Лицо Жаклин расплылось в сияющей улыбке. Что касается настоящей кровавой, безжалостной и коварной борьбы, то ни мафия, ни даже бюрократия из Вашингтона и в подметки не годятся издателям.

Крису было не до веселья.

— Преувеличение — самая простейшая форма юмора, — менторским тоном произнес он. — Ты знаешь, что это неправда. В издательском бизнесе есть много порядочных, интеллигентных людей.

С полным ртом Жаклин могла только нахмуриться.

Они завтракали в любимом ресторане Криса, в заведении, наводящем страх на Семьдесят четвертую улицу. Большинство его клиентов громогласно отказывались здесь обедать. Жаклин, до безумия любившая все продукты, которые были вредны для ее здоровья, заинтересованно расправлялась с завтраком, буквально напичканным полинасыщенными жирами с едва заметным содержанием клетчатки.

Крис намазал английскую булочку клубничным джемом и раскрыл было рот, чтобы откусить, но отпрянул назад, с сомнением глядя на неаппетитный темно-красный бутерброд.

Жаклин проглотила богатую холестерином пищу.

— Брюнгильда угрожала придушить меня и Бутса. Ты должен согласиться, что это дурно с ее стороны.

— Ее могут признать невменяемой, — пробормотал Крис в ответ. — В последний раз, когда Брюнгильда искала себе агента — а это она делала приблизительно раз в год, — я провел долгие две недели в Мэне. Мне все это не нравится, Жаклин. Брось свою затею.

— Не могу. — Вилка, зажатая в руке Жаклин, погрузилась в фаршированное яйцо, из которого, как из убитого инопланетянина, потекла ярко-желтая «кровь». — Я заключила джентльменское соглашение с обожаемым Бутоном. Что довольно забавно, так как никто из нас не является джентльменом. А что до Брюнгильды, ты думаешь, она собирается убить и всех остальных соискателей? Я имею в виду, что даже Катриона не сможет удержаться от соблазна попробовать написать детективный роман.