Обнаженная Маха

Большая сюжетная картина обречена на гибель, — любил повторять маэстро. В современных жилищах, тесных и скромно обставленных, нет места для тех полотен, что некогда в древности украшали салоны, голые стены которых необходимо было чем-то оживлять. В современных комнатах, похожих на обители кукол, можно выставлять лишь небольшие картины, полные манерной красоты. Сцены, выхваченные из жизни, не подходят к такой обстановке. Итак, из всех приличных жанров для заработка остается только портретный. И Реновалес, забыв о своей славе новатора, всеми средствами начал добиваться в высшем свете репутации портретиста. Он рисовал особ королевской крови во всех возможных позах и за всеми их важными делами. Изображал их стоя и верхом на конях; в генеральских мундирах с пышными плюмажами и в темных охотничьих плащах; на голубиной охоте и за рулем автомобиля. Он переносил на полотно знатнейших красавиц, с лукавым мастерством смягчая отметки возраста: под его умелой кистью рыхлое тело становилось более плотным; поднимались отяжелевшие веки и обвисшие щеки, искаженные усталостью, испорченные отравляющим действием косметики. Благодаря этим услужливым фокусам богачи стали считать портрет работы Реновалеса необходимым украшением своего салона. Они должны были иметь такой портрет, поэтому полотна с подписью Реновалеса стоили тысячи дуро; обладать картиной этого художника было не менее убедительным свидетельством богатства, чем автомобиль лучшей марки.

Реновалес стал богатым, как только может быть богатым художник. Тогда он и построил себе около Ретиро роскошный дом, названный завистниками его «пантеоном».

Он почувствовал непреодолимое желание создать жилище на свой вкус, как делают моллюски, изготавливающие из соков своего тела твердый панцирь, служащий им и жильем, и крепостью. В нем пробудилась скрытая тяга к роскоши, к показной оригинальности, хвастливой и комической, тяга, дремлющая в душе каждого художника. Сначала он видел в мечтах дворец Рубенса в Антверпене: открытые лоджии, в которых оборудованы мастерские; густолиственные сады, в любое время года усыпанные цветением; а на аллеях — газелей, жираф, красочных птиц; стайки летучих рыбок над зеркальной поверхностью бассейнов, и других экзотических животных, которые служили великому художнику натурой, потому что он всегда стремился изображать природу во всем ее великолепии.

Но увидев свой участок — несколько тысяч квадратных футов серой бесплодной земли, обнесенной жалким забором, — и вспомнив о засушливом климате Кастилии, Реновалес отказался от этой мечты. Поскольку рубенсовское великолепие оказалась для него недосягаемым, он решил прибегнуть к классицизму, поэтому в глубине небольшого сада выросло здание, подобное греческому храму, предназначенное служить ему и мастерской, и жилищем. Над треугольным фронтоном поднимались три похожие на канделябры треноги, сообщая сооружению вид монументальной гробницы. Но маэстро, дабы предостеречь от ошибки тех, кто будет любоваться зданием, останавливаясь по ту сторону решетки, велел вырезать на каменном фасаде лавровые венки, палитры в венцах из корон, а среди этих скромных символов — лаконичную надпись золотыми буквами среднего размера: РЕНОВАЛЕС. Точь-в-точь как на торговом заведении. Внутри дома было целых три мастерских. Работал художник только в одной из них, а в двух других на обтянутых старинными тканями мольбертах были выставлены уже закончены картины. Здесь гости художника могли любоваться настоящей выставкой театрального реквизита: рыцарскими доспехами и пестрыми коврами; древними хоругвями, свисающими с потолка; витринами с множеством ценных безделушек; глубокими диванами под натянутыми на копьях красочными восточными балдахинами; столетними сундуками с множеством ящиков и отделений, сияющих бледной позолотой отделки.

Эти мастерские, где никто ничему не учился, служили той же цели, что и анфилада роскошных залов для ожидания в доме врача, который берет по сто песет за консультацию, или на оббитые темной кожей и увешанные строгими картинами гостиные юрисконсульта, который рот не раскроет, не оторвав хорошего куска от состояния клиента. Тот, кто ждал в какой-то из этих двух мастерских, похожих на церковные нефы, среди вещей, покрытых патиной столетий, проходил надлежащую психологическую подготовку, чтобы согласиться на огромные цены, запрашиваемые маэстро за свою работу.

Реновалес "достиг гавани" и может спокойно отдыхать, — говорили поклонники. Но маэстро почему-то грустил: казалось, его совесть подтачивает невидимая болезнь, и он не раз взрывался бешеными вспышками гнева.

Незначительный выпад даже мелкого врага доводил его до исступления. Ученики считали, что его угнетает приближающаяся старость. Годы трудностей очень на нем сказались: борода поседела, спина немного сгорбилась, и он казался старше лет на десять.