Обнаженная Маха

Произошло это вечером; маэстро лежал на диване, в мастерской, и перечитывал надушенное письмо, полное нежных упреков. Сколько дней уже она, Конча, не видела его! Как здоровье больной? Она понимает, что его долг быть дома; пошли бы пересуды, если бы он к ней приходил. Но как ей тяжело от этой вынужденной разлуки!..

Художник не дочитал письмо до конца, потому что в мастерскую зашла Милито. Она была взволнована, с застывшим в глазах испугом; такой жуткий ужас охватывает каждого человека, когда он слышит, как совсем рядом прошелестела смерть, даже если ее появления давно ждут.

Голос Милито прерывался рыданиями. Мама... она именно разговаривала с ней, утешала ее, обещала, что скоро они отправятся в далекое путешествие... и вдруг хрип... голова ее начала клониться и упала на плечо... одно мгновение... и все кончено... как птенчик!

Реновалес бросился в спальню, столкнувшись с Котонером, выбежавшим из столовой ему навстречу. Они увидели Хосефину в кресле — съёжившуюся, сморщенную. Казалось, что смерть скомкала это тело и на кресле лежит только сверток одежды.

Крепкой Милито пришлось подхватить отца под руки, проявить мужество человека, который в критический момент сохраняет спокойствие и самообладание. Реновалес сдался на волю дочери; еще держа в руке письмо графини, он уткнулся лицом в плечо Милито, охваченный наигранным отчаянием артиста.

— Держись, Мариано! — со слезами в голосе утешал его Котонер. — Будь мужчиной... Милито, отведи отца в мастерскую... Чтобы не видел ее...

Маэстро дал себя увести. Он тяжело вздыхал, но тщетно пытался заплакать. Слезы не выступали. Он не мог даже сосредоточиться на своем горе: его внимание отвлекал внутренний голос, голос больших искушений.

Хосефина умерла, и он наконец свободен. Сам себе хозяин, без ига на шее. Никто теперь не будет гнуть его к земле, и он пойдет своей дорогой. Узнает все радости, которые есть на свете: будет наслаждаться любовью, не зная ни страха, ни угрызений совести, будет греться в лучах славы!..

Для него начиналась новая жизнь.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

І

Только в начале следующей зимы вернулся Реновалес в Мадрид. Смерть жены потрясла его, и казалось, он никак не мог поверить, что это произошло, что теперь он сам себе хозяин. Всякое желание работать у него пропало, и он целыми днями бездумно лежал в мастерской на диване, будто спал наяву. Котонер объяснил себе это состояние друга, как молчаливое, глубоко затаенное горе. Но старого художника злило, что едва умерла Хосефина, как графиня зачастила к Реновалесу — начала навещать знаменитого маэстро и «свою любимую» Милито.

— Езжай куда-нибудь, — посоветовал старый богемный друг Реновалесу. — Ты теперь свободен, и тебе все равно, где жить: здесь или в другом месте. Длительное путешествие пойдет тебе на пользу. Это развлечет тебя.

И Реновалес отправился в путешествие, радуясь, как студент, впервые вырвавшийся из-под родительской опеки. Одинокий, богатый, ни от кого не зависимый, он считал себя самым счастливым человеком в мире. Его дочь была замужем, имела теперь свою семью, жила отдельным домом. Он радовался приятной независимости, его ничто не беспокоило, у него не было никаких обязанностей, кроме сладкой обязанности прочитывать множество невероятно нежных писем Кончи, летевших навстречу в его странствиях. Какое это счастье — свобода!..

Он немного пожил в Голландии, впервые побывал в музеях этой страны. Затем, чувствуя себя свободным, как птица, поддался внезапной прихоти и отправился в Италию, где несколько месяцев радовался беззаботной жизни: ничего не делал, гостил по мастерским разных художников и получал почести, положенные знаменитому маэстро, там, где когда-то преодолевал жизненные невзгоды, бедный и никому не известный. После Италии уехал в Париж, а потом поддался на уговоры графини, которая звала его в Биарриц, где проводила лето с мужем.

Письма Кончи становились все настойчивее: их разлука слишком затянулась, и она не дождется, когда они снова будут вместе. Пришло время ему возвращаться — хватит путешествовать. Она очень скучает, потому что любит его и не может без него жить. А для большей убедительности еще и ссылалась на своего мужа; слепой, как всегда, граф де Альберка сам настаивал, чтобы жена пригласила художника пожить некоторое время в их доме, в Биаррице. Бедный маэстро, овдовев, видимо, очень тоскует, и добрый вельможа искренне стремится утешить художника в его одиночестве. Здесь он рассеется; они станут для него новой семьей.