Обнаженная модель

Министр кинематографии Романов предложил членам комиссии Госкино послать фильм «Песнь о воде» на всемирную международную выставку в Монреаль. Возражений не было.

Вернувшись в Ашхабад, директор киностудии поздравил меня, и тут же предложил новый сценарий:

— Теперь ты режиссер-документалист, будь любезен, приступай к съемкам картины «Волшебники рядом с нами». Как художнику, тебе это будет интересно, речь идет о туркменском прикладном искусстве. Прочитай сценарий, измени, добавь. Словом, сделай разработку будущего фильма, это твое, здесь и текинские ковры, и женские серебряные украшения, и национальные костюмы, не затягивай, приступай к съемкам как можно скорее.

Через два месяца документальная картина была готова. Сдавал ее в Госкино в Малом Гнездниковском переулке. На просмотре, среди начальства, был и Алексей Яковлевич Каплер, известный кинодраматург по фильмам: «Ленин в октябре», «Ленин в 1918», «Две жизни». В то время он вел популярную телепередачу «Кинопанорама». После сдачи картины, в просмотровом зале министра Романова, Алексей Яковлевич подошел ко мне с предложением в ближайшей кинопанораме показать фрагменты фильма, и провести со мной интервью. Конечно, я с благодарностью согласился, но добавил, что меня срочно ждут в Ашхабаде для участия в работе над новой картиной для детей «Приключение Доврана», поэтому наше интервью откладывается. Он засмеялся:

— Вот это совпадение! От редактора вашей студии я недавно получил этот сценарий для доработки. Как освободитесь, прилетайте в Москву вместе с режиссером, встретимся у меня на даче в Пахре, там обо всем и поговорим. Кстати, познакомитесь с поэтом Юлией Друниной. Это моя супруга.

После документальных фильмов «Песнь о воде» и «Волшебники рядом с нами», на киностудии все чаще стали до меня доходить закулисные разговоры режиссеров кинохроники о том, что директор дает снимать фильмы кому угодно, только не им, профессиональным документалистам. Поговаривали:

— В то время как нехватка своих художников-постановщиков игровых картин, вынуждает приглашать их из Москвы, нам же, штатным хроникерам, в лучшем случае, остается довольствоваться монтажом киножурналов, или быть в простое на уменьшенной зарплате.

Корифей документального кино, заслуженный деятель искусств Туркменской ССР, красавец Владимир Лавров, всегда элегантный, вежливый, как-то раз, подошел, доверительно положив руку мне на плечо, со словами:

— Владимир, мне очень понравилась твоя «Песнь о воде», поэтичная, волнительная, не стандартная лента. Поздравляю! Вторая твоя картина, «Волшебники рядом с нами», несколько ниже по уровню, хотя ритмична, смотрится с интересом. Но, мой тебе совет, как человека, прожившего большую жизнь в кино, не распыляйся, а возвращайся в игровое кино, и совершенствуй свое мастерство художника.

Подобные разговоры не застали меня врасплох. Я соскучился по любимой работе художника кино и не планировал отнимать кусок хлеба у документалистов. И только через много лет вновь принял участие в тридцати серийном публицистическом фильме «Праведный путь», режиссера и художественного руководителя сериала Иосифа Азизбаева. Я был главным художником-постановщиком всего фильма и режиссером двух серий из тридцати. На фильме работало семнадцать режиссеров. Картина снята на московской киностудии «АКВО». В ней рассказывалось о жизни мусульман на территории Советского Союза. Это случилось незадолго до распада великой державы.

Каплер встретил нас в Госкино, и на своей «Волге» привез к себе на дачу в Пахру. Маленький, одноэтажный домик, с крохотной застекленной верандой, среди высоких берез и елей, был окружен невысоким штакетником. На соседнем участке, ловко косил траву невысокий, курносый, с кустистыми бровями, в спортивном костюме, хорошо знакомый мне по шаржам художника Игина человек. Ну, конечно же! Это, знаменитый шахматист Котов. Алексей Яковлевич, здороваясь, помахал ему рукой. Гроссмейстер, по-крестьянски, обтерев пучком травы лезвие косы, не выпуская ее из рук, подошел к штакетнику. Нас представили:

— Познакомься, это, киношники из Ашхабада.

— Котов, шахматист.

Мы кивком головы поприветствовали друг друга, назвали свои имена, поговорив, как всегда в таких случаях, ни о чем — о погоде, о житье и бытье. Алексей Яковлевич пригласил нас пройти в дом, где мы увидели миловидную женщину.

— Знакомьтесь, моя супруга, Юлия Друнина.

В ответ, назвали свои фамилии. Хозяйка пригласила к столу, мы устроились в удобные плетеные стулья. На столе появились чашки и чайник, большое блюдо с нарезанным белым хлебом и двумя небольшими шарами швейцарского сыра. Хозяин, крепко держа в левой руке сырный шарик, правой тонко нарезал ломтики ароматного, остро пахнувшего сыра.

— Супруга вчера прилетела из Англии, и привезла чудесный швейцарский сыр и знаменитый английский чай. Угощайтесь.

Друнина, немного посидев и выпив чашку чая без сахара, не прикоснувшись к бутерброду, извиняясь, удалилась:

— До сих пор не могу придти в себя после утомительного перелета.