Обнаженная модель

«Бабуля госпитализирована. Приезжай срочно. Вика», — прочитал я.

Выбегая из дома, я бросил Уланову, который стоял на крыльце и как всегда дымил сигаретой:

— Юра, скажи Музыке, что меня сегодня ночью на съемках не будет, снимайте без меня. Передай мои извинения Свете и Толе, что я не смогу выполнить их просьбу.

— Что случилось?

— Мама в тяжелом состоянии, я должен быть в Ашхабаде, — уже садясь в машину, ответил я.

Вскоре Музыка и Уланов улетели в Москву. Юра Уланов окончательно открепился от картины, заявив мне на прощание, что финальные сцены пусть снимает другой оператор, что у него другие творческие планы.

Я оставался в Ашхабаде еще несколько дней, пока маме не стало лучше, продолжая с ассистентом оператора снимать недостающие кадры проездов и пейзажи.

В Москве я сразу направился на киностудию им. Горького, где Музыка и монтажер разбирали отснятый материал. Я передал им привезенную коробку с пленкой. Мы обнялись с Музыкой.

— Выйдем в коридор, — тихо шепнул мне он.

В коридоре Юра сказал мне:

— Давид скончался.

Я знал Эппеля почти сорок лет, мне стало безумно его жалко, комок подступил к горлу. Я ничего не смог ответить. Затянувшееся молчание прервал Музыка.

— Додик пытался достать деньги, но ему это не удалось. Трагическая развязка остановила производство картины. Через два дня заканчивается аренда монтажной, и куда мне приткнуться с коробками нашего фильма ума не приложу. Позавчера меня за неуплату попросили из гостиницы. Для тебя я, правда, снял номер в «Туристе» на два дня. Что делать дальше не знаю.

— Ну, если ты снял для меня номер в гостинице, надо его использовать. Пойдем ко мне. В гостинице мы помянем нашего продюсера Давида Эппеля.

— Володя, ты старый киношник, возможно у тебя есть на примете продюсер, который бы взял на себя финансирование окончания нашего фильма.

— До окончания еще далеко. Для этого надо, — и я стал перечислять, загибая пальцы. — Финальные сцены с самолетом, раз. Монтажно-тонировочный период — два. Проживание нас в Москве — три. Оплата аренды монтажной, оплата даже минимальной группе и Котиневу. Я уже не говорю, в какие деньги выльются съемки боевого самолета с командой летчиков. Такого финансиста среди моих друзей нет. Да и откуда они могли взяться, если мы работали в советское время, когда все расходы брало на себя государство.

— Володя, я попробую найти олигарха, который пойдет навстречу нам и профинансирует завершение фильма, — сказал Музыка.

— У тебя есть кто-то на примете?

— Поищу у себя в Кишиневе, в Киеве или в Бухаресте.

— Может, в Москве найдешь? — спросил я.

— Нет, здесь у меня тоже нет таких знакомых. Но если я найду деньги, то мы завершим работу, скажи только адрес, где тебя искать.

— Нет, Юра. Искать меня не надо. Не мы завершим работу, а ты завершишь ее, — ответил я.

— Не понял. То есть как? Ты меня бросаешь?

— Нет, Юра, не бросаю. Просто я верю тебе, если найдешь деньги, заканчивай картину один. Я твердо решил, что если ты найдешь финансиста, то заканчивай фильм без меня. Мне достаточно того, что я являюсь художником-постановщиком и мне не стыдно за мою часть работы, — ответил я.

Я говорил эти слова, до конца не веря, что Юре удастся найти такие огромные деньги, чтобы завершить фильм. Но если это произойдет, пусть он один проведет финальные съемки и монтажно-тонировочный период. Я вспомнил не раз высказанные Музыки слова о том, что кроме режиссуры он больше ничего не умеет.

Надо отдать должное Юре Музыке. Он нашел-таки деньги и завершил фильм. Много позже, когда картина уже давно прошла на экранах и даже не раз была показана по телевидению, Юра Уланов, при встрече со мной в Доме кино со свойственным ему легким сарказмом заметил, поглаживая седые усы и хитровато прищурив глаз:

— Володя, мне показалось, что первоначальная сцена нашего фильма, которую, я имел честь снять лично, где два режиссера в кадре — ты и Музыка едете в автобусе, мирно болтая и выпивая коньячок, изображая душевную беседу закадычных друзей, — осталась единственной сценой, когда вы работали в полном согласии. На мой взгляд, надо признаться, вы совершенно по-разному прочитали и увидели будущий фильм. Лично я всегда был на твоей стороне, мне твое видение было ближе и понятнее с самого начала нашей работы над режиссерским сценарием. Я с удовольствием снимал материал, пока ты непосредственно присутствовал на площадке. А когда ты стал больше внимания уделять строительству декораций и отлучаться, у меня с Музыкой стали возникать бесконечные споры не только по каждой сцене, но и по съемкам крупных и средних актерских планов. Котинёв и его жена Светлана ни раз мне выражали сожаление о твоем отсутствии при съемках эпизода любовной сцены в пещере, когда герои встретились после долгой разлуки. Они даже приходили к тебе с просьбой, чтобы ты провел эту съемку. Но ты самоустранился, хотя и пообещал им.