Обнаженная модель

Вечером Женя со своей подругой, однокурсницей по Московскому строительному институту, Кирой Ефимовой, и Соня с подругой Юноной Шкариной, взяв меня, пошли смотреть победный салют, в надежде попасть на Красную площадь. К центру стекались огромные толпы людей, попасть на Красную площадь было просто невозможно, она была уже заполнена людьми. На Манежной площади было также тесно. Москвичи, увидев фронтовиков еще не сбросивших форму, обнимали их, высоко подбрасывали и ловили, тогда это называлось «качать», выражая им свою благодарность и признательность за победу. Кто-то играл на гитарах, русских баянах и трофейных немецких аккордеонах, пели песни военных лет, девушки нарасхват приглашали на танцы победителей, незнакомые люди целовали друг друга, поздравляя с победой. Разом вспыхнули сотни прожекторов, они лучами прорезали небо, описав круг, застывали, и вновь повторяли движение. Высоко в небе прожектора высветили портрет Сталина в кителе с погонами генералиссимуса и красное знамя. Грохнули залпы орудийного салюта, небо озарилось ярким фейерверком, кружащие в небе над Москвой самолеты беспрерывно рассыпали букеты разноцветных ракет. Таким образом, салют вырастал не только от земли к небу, но и падал с неба на землю. Мы смогли пробиться только до центра Манежной площади, дальше людская плотность была так велика, что Женя, опасаясь за меня, запретила протискиваться дальше.

Американское посольство располагалось в шестиэтажном здании рядом с гостиницей «Националь». Балкон посольства выходил на площадь, он был заполнен нарядными женщинами и мужчинами в смокингах и в военной форме американской армии. Они распечатывали большие коробки конфет и рассыпали их как праздничное угощение. Конфеты, сверкающими красивыми яркими обертками, падали вниз на толпы ликующих москвичей. Американцы посылали воздушные поцелуи, приветливо махали руками и по-английски поздравляли с победой. Мы вернулись домой поздно, а празднование победы продолжалось до утра.

Глава 15

Воспоминания прервал голос стюардессы:

— Граждане пассажиры, наш самолет пошел на снижение, прошу пристегнуть ремни, спинки кресел привести в вертикальное положение. Самолет в аэропорт Душанбе прибывает по расписанию. За бортом — 47, в Душанбе — +35.

Я привычно выполнил команду и погрузился опять в воспоминания. Прошло всего ничего, где-то около месяца, как закончилась моя работа на картине «Ураган в долине» Народного артиста Таджикской ССР режиссера Тахира Сабирова. Честно говоря, согласиться на эту работу меня уговорил главный инженер ТаджикфильмаЭрнст Рахимов, мой друг, отказать которому я не смог. Картина снималась в павильонах студии и на просторах хлопковых полей Таджикистана. На главные роли были утверждены московские актеры Людмила Хитяева, Юрий Чекулаеви молодой таджикский артист Хошим Годоев. Предложенные мною эскизы к фильму на художественном совете были встречены доброжелательно. Но когда мы выехали на натуру и решили начать съемки с эпизода ночного пересева хлопчатника, режиссер неожиданно запротестовал и встретил в штыки предложенный мною эскиз, говоря, что нашему зрителю эти «измы» не будут понятны, и даже назвал это формализмом. Он жестко обратился ко мне:

— Стариканка, я хочу снимать простой, доходчивый советский фильм, а вот эти ракурсы, макурсы, — он выразительно щелкнул языком, покрутил пальцем в воздухе, — нам этого не надо! Подобные съемки через жо…, оставьте для другой картины и другого режиссера.

Мы с оператором опешили. Взглянув на меня, Виктор Мирзоян пожал плечами и взволнованно выпалил:

— Тахир Мухтарович, я, конечно, молодой, снимаю всего вторую картину, но предложенный Володей эскиз ночного пересева мне по душе. Представьте себе, если снимем движущиеся трактора ночью в поле без яркого контрового освещения, мы получим скучные кадры хроники, на уровне киножурнала. Мы же снимаем игровое кино, Тахир Мухтарович! Художник предлагает нам обогатить кадр, сделать его выразительным, поставив три-четыре прожектора за тракторами. Вы представляете, какие поползут длинные тени! Это будет интересно, не скучно, а в сочетании с музыкой, ну, это просто Урусевский! Лично я вижу и знаю, как это снять! Тем более у меня перед глазами эскиз художника, и я от него отступать не собираюсь.

— Ну, стариканки, вы меня достали! Значит так! Снимать ночной пересев будете сами, без меня, а я посмотрю, что получится. А если не получиться, Витенька, и материал полетит в корзину, за пленку с тебя удержат из постановочного вознаграждения. Так что, учти, отвечать за брак придется по полной программе! — режиссер посмотрел на оператора колючим взглядом.

— Не пугайте, Тахир Мухтарович, если не получится, наказывайте меня деньгами! — Виктор одобряюще подмигнул мне.