Обнаженная модель

Галине это явно понравилось, она удобно уселась на рундук, и лицо ее засветилось удовольствием. Вошел кок, поставил на стол большие куски жареной рыбы, морскую капусту и двух огромных в ярко красных шершавых панцирях дальневосточных крабов. Королев умело отломил клешню, откуда показалось белое, сочное мясо и протянул Галине.

— Угощайтесь, пожалуйста.

Капитан наливал гостям водку по треть стакана, себе же наполнял до краев, видимо бравируя перед гостьей. Он хотел показать ей свою морскую удаль и превосходство перед артистической интеллигенцией — было очевидно, что он принимал Галю за артистку, уж очень он хотел ей понравиться. Она же легкомысленно подыгрывала ему в этом, не открывая своей, очень далекой от искусства профессии. Кто мог подумать, какой непредсказуемой опасностью может обернуться эта игра. После третьего стакана его лицо побагровело. Мы забеспокоились и, сославшись на усталость, хотели разойтись по каютам. Капитан предложил на сон грядущий выпить по маленькой, сам же опрокинул еще один стакан. Заплетающимся языком сказал, выходя:

— Галя, вы устраивайтесь и ложитесь спать, а я поднимусь в рубку к рулевому. Шторм усиливается, встречный ветер крепчает, мы вышли в открытый океан.

Борис, Иван, Юра и я разбрелись по своим каютам, капитан довольно легко поднялся по трапу в рубку, несмотря на сильную качку и свое состояние. В каюте капитана, за ужином, не было только Константина, он вежливо отказался от приглашения. По коридору я добрался до кормы, сбросил сапоги и, не раздеваясь, запрыгнул на верхнюю койку. Корабль сильно качало, мысленно отметил: семь балов, не меньше. Было ощущение, что меня от морской воды отделяет тонкая обшивка металла, немного толще консервной банки. Это ощущение усиливало и то, что обшивка была ледяной, и мне приходилось постоянно поворачиваться с боку на бок, чтобы не закоченеть. Корма погружалась в глубину, рокот винта за бортом урчал низкими, басовыми тонами, сопротивляясь упругой морской воде. Килевая качка задавала ритм, то поднимая нос корабля, и тогда корма погружалась, глубоко уходя в воду, винт натружено хрипел, то опуская нос корабля в воду, и тогда винт, вырываясь из воды, звонко жужжал, напоминая звуки бытового вентилятора. Качка усиливалась. Под эту ритмичную, почти органную музыку, то на низких, то на высоких аккордах, я крепко заснул. На меня качка действовала как хорошее снотворное, я не страдал морской болезнью.

Проснулся я от тревожного голоса в репродукторе:

— Срочно пассажирам собраться в каюте старпома! Повторяю, срочно пассажирам…

Я спрыгнул с койки, натянул сапоги и вышел из каюты в узкий коридор. Качка была столь сильна, что мне пришлось идти, широко расставив ноги и балансируя, упираясь руками в стенки коридора. Войдя в каюту старпома, я увидел слабо мерцающий иллюминатор, рассвет только начинался. Взглянул на часы, было около восьми, за столиком, привинченном к борту, сидел Иван Артюхов, он поднялся, пожал мне руку, его лицо было бледно, губы сжаты, мне было трудно узнать в нем всегда улыбающегося оператора.

— Не понял, что-то не так? — спросил я. Иван тяжело вздохнул и отдернул полог, закрывающий койку.

Там я увидел сидящую в изодранной одежде Галину, она, обхватив руками колени, трясясь всем телом, с распухшим лицом в кровоподтеках и ссадинах, с заплывшим глазом, слипшимися волосами, посмотрела на меня, застонала и, жалобно всхлипывая, пыталась что-то сказать, но я ничего не понял из ее слов. Запекшийся рот не давал возможность говорить. Рукой дала знак, чтобы задвинули полог. У меня подступил комок к горлу:

— Что случилось? — с трудом выдавил я.

— Случилось, Володя! Капитан пытался изнасиловать нашу Галю.

Вот что мне удалось узнать из его путанного, но подробного рассказа. После того, как мы разошлись, капитан вернулся в каюту и бросился на Галю. Она так оттолкнула его ногами, что он выпал из каюты в коридор, сильно ударился о косяк двери, и на мгновение потерял сознание. Воспользовавшись этим, Галина выбежала из каюты, бросилась вверх по трапу в носовой части корабля, волны полностью накрывали палубу, ее опрокинуло, но она успела уцепиться за шпиль (механизм для поднятия якорь цепи), где и нашел ее Королев. Борьба продолжилась. Он оторвал руки Галины от шпиля и, барахтаясь на мокрой палубе, они скользили, ударяясь о выступающие комиксы люков, и другие металлические предметы. Подбежавшие матросы растащили их, ее в каюту старпома, где спал Артюхов, а его в капитанскую каюту. Вроде, Королев успокоился. Матросы ушли. Но через мгновение, обезумевший капитан стал искать ее и нашел в каюте старпома. Борьба продолжилась снова, и только пришедший на помощь старпом и матросы смогли оттащить его и запереть на ключ в капитанской каюте. Гале оказали первую помощь, смазав раны йодом и пытаясь успокоить. Но все было тщетно: она билась в судорогах, отталкивала всех, пыталась что-то говорить разбитым ртом, словом была не в себе.

— А где Уреций и Юра? — спросил я.