Обнаженная тьма

Однако штука в том, что разглядывать ее платье было особенно некому. За столиком сидели двое мужчин, и, сколько Карина ни бросала по сторонам взглядов, не могла разглядеть дам. Хотя нет – из дальнего угла послышался заливистый девичий смех, но, кто там хохочет, Карина не видела. Надо полагать, когда ее задвинут за этот угловой столик в нише, чудненькое платьице окажется надежно скрыто от взглядов. Полный провал презентации!

– Смотрите, какую прелесть я вам привел, – Олег выдвинул вперед Карину. – Лолита – дочь Айболита!

При этом он сильно стиснул пальцы Карины, как бы говоря: не выступай!

Ну, понятно. Когда она называла свое имя, редкий человек не переспрашивал. Гости уже были подшофе, им невмоготу запомнить такое слово, а Лолита – это просто и всем доступно.

– А, Лолиточка, садись, будь как дома! – махнул ей плотный мужчина с одутловатым лицом, пытаясь привести в порядок распущенный галстук. Но это занятие ему очень быстро надоело. – И ты, Куперович, давай, дринькни с нами и закуси. Познакомься, кстати, это мой гость, господин Иванов. Спаситель, целитель и все такое.

В дальнем углу приподнялась довольно высокая фигура, протянула через стол руку Олегу, и тот пожал ее с такой почтительностью, словно не возмущался только что появлением «незапланированного» посетителя.

«Иванов, Петров, – насмешливо подумала Карина. – Надо же, какое сочетание. Только Сидорова не хватает. А может, здесь и фамилии меняют, не только имена? Очень вероятно. Для сохранения коммерческой тайны! А спаситель-целитель означает, что этот Иванов доктор, что ли?»

– Садитесь, мальчики-девочки, – громогласно провозгласил Петров. – Эй, че-ла-эк!

Появился виноватый официант.

– Давай, подкинь нам еще чего-нибудь, – распорядился Петров. – А то мы тут с Ивановым уже все приели. Давай стерлядки заливной, икорки. Зелени волоки побольше. Крабов, того-сего.

Несмотря на свой извиняющийся вид, официант оказался поразительно проворен. В секунду перед Кариной был отодвинут стул, затем на стол посыпались, как из рога изобилия, блюда. Олег сидел вальяжно, как и подобало творцу всей этой вышколенности. Однако, выпив и начав закусывать, он мгновенно растерял былое величие: снял очки, положил их рядом и принялся есть чуть ли не с жадностью, низко склоняясь к тарелке и внимательно разглядывая каждый кусок, который отправлял в рот.

Впрочем, на него никто не обращал внимания. Петров сопел и пялился на Карину, а она маленькими глоточками пила шампанское и, чтобы не соблазняться расставленными на столе вкусностями, водила глазами по залу или исподтишка поглядывала на Иванова.

Ничего особенного, мужчина как мужчина. Довольно худой, высокий – особенно по сравнению с коротышкой Олегом, а лица его в полутьме толком было не разглядеть.

Середина зала по-прежнему была пуста, хотя музыка звучала беспрерывно. Никто не танцевал, и Карина подумала, что нет худа без добра: ей не грозит стоптать каблучки чудных туфелек.

Довольно странная вечеринка, между прочим. Ничего дружеского в ней нет: все сидят, как птицы в клетках, в этих своих нишах, общаются только между собой. Голосов почти не было слышно, только изредка долетал кокетливый женский смех или даже визг.

Да, женщины тут все-таки были, и немало: чем дальше, тем чаще из-за столов выходили пары и удалялись куда-то.

Карина нахмурилась…

– Кстати, Куперович, – обернулся Петров.

Олег быстренько отложил нож и вилку, надел очки и выпрямился. При этом он очень торопился дожевать кусок, но никак не мог, подавился, лицо его стало красным.

Иванов с силой хлопнул его по спине, Олег сделал громкое глотательное движение – и облегченно вздохнул.

– Слушаю вас? – почтительно спросил он все еще сдавленным голосом.

– Твой страж ворот пообещал, что моего гостя обслужат по высшему разряду.

– Я, я! – Олег вскочил, словно что-то вспомнил. – Сию минуту. Благодарю за угощение!

Несколько раз кивнув и обаятельно улыбнувшись, он улетел прочь, но Карина успела заметить, что Римский выхватил из кармана сотовый телефон и торопливо набирает номер.

– Люблю парня, – сказал Петров, провожая его взглядом. – Шкура отъявленная!

– За что ж любишь, если шкура? – усмехнулся Иванов.

– А за удальство! – тряхнул головой Петров. – Шкура и подлец, но дело знает. Далеко пойдет, если жирным куском не подавится!

Он откинулся на спинку стула и потянулся так, что послышался хруст. Карине показалось, что хрустнул несчастный стул.

– Ну что, Иванов? – спросил вдруг Петров. – Ты уже созрел?

Тот повернул голову:

– Не понял.

– Ну, раз не понял, то и говорить не о чем, – обрадовался Петров. – Значит, еще можешь потерпеть. Тогда мы с Лолиточкой пошли.

Он грузно выбрался из-за стола, подставил Карине согнутую калачиком руку:

– Битте-дритте. Потопали, крошка, пора совершить небольшой моцион.

Не больно-то приятно было идти под руку с пьяным толстяком, которого ощутимо пошатывало, однако выбора не было: это единственный шанс продемонстрировать платье. Карина порадовалась, что устояла перед искушением покушать, и сильнее втянула живот.