Обнажённый Бог: Феномен

– Ложись вниз лицом, руки за голову. Не вздумай двигаться или применять энергистическую силу.

– Пошли вы все, – выдавил человек сквозь зубы. Тело его сильно содрогалось.

– Ложись. Ну!

– Ладно, ладно, – он улегся в грязь. – Я ведь так могу и окочуриться. Даже мы не можем дышать в грязи.

Сержант вынул из-за пояса палку, отливающий тусклым блеском цилиндр, длиною в полметра. Она раздвинулась до двух метров, на конце ее раздвинулся зажим.

– Какого черта?.. – проворчал человек, когда сержант защелкнул зажим вокруг его шеи.

– Эта штука может убить. Если мне будет угрожать смертельная опасность, она пропустит через тебя десять тысяч вольт. Будешь сопротивляться или отказываться выполнять мои приказы, опять же пропущу через тебя ток, и твоя энергистическая способность нейтрализуется. Понял?

– Ничего, скоро подохнешь и ты. Будешь таким, как мы.

Сержант пропустил ток в двести вольт.

– Господи Иисусе, – завопил человек.

– Ну что, понял?

– Да. Да. Выключи, выключи скорей.

– Очень хорошо. А теперь ты должен покинуть это тело.

– А если нет, ублюдок? Если ты перестараешься, мы умрем оба. И я, и мой хозяин.

– Если добровольно не согласишься, пойдешь в ноль-тау.

– Еще чего. Нет, только не туда, – он зарыдал. – Как ты не понимаешь? Я не могу. Только не туда. Пожалуйста. Пожалуйста, если в тебе хоть капля человечности, не делай этого. Прошу тебя.

– Сожалею, но другого выхода нет. Освободи тело.

– Не могу.

Сержант потянул за палку и поднял одержимого на ноги.

– Иди туда.

– Куда?

– В ноль-тау.

Радостные крики наполнили штабную комнату. И Ральф, сидя в своем кабинете, улыбнулся, глядя на них. В мозгу его развертывалась картина: пленного одержимого вели в ноль-тау. «Похоже, все получится, – подумал он. – Должно получиться». И вспомнил, как выходил из Экснолла, вспомнил девочку, плакавшую у него на плече, и издевательский смех Эклунд.

– Ну что ж, насладись победой с девчонкой, – веселилась она. Единственный его личный успех в ту страшную ночь.

– Двое, – прошептал Ральф. – Остались два миллиона.

Рыба умирала. Стефани находила это чрезвычайно странным. Уж им-то, казалось, дождь давал им шанс. Но нет, грязь набивалась в жабры, не давая дышать. Дергаясь, они лежали на поверхности, а ленивые волны несли их вперед.

– Надо нам, старик, выдолбить бревна да и плыть на них, как на каноэ. Так поступали наши предки, – сказал Кохрейн, когда они выбрались из долины.

Они успели вовремя: грязная река уже выходила на поверхность дороги. Временами казалось, что движется вся долина. Стоя рядом с рекой, они смотрели, как огромные водопады низвергаются на низину.

– Толку-то от этого, – проворчал Франклин. – Все движется к побережью, а они как раз там. Кроме того, – он широко повел рукой в сторону оголившейся долины, – где эти деревья?

– Ты просто нытик. Мне, старина, нужны колеса. Надоело шлепать по этому дерьму.

– А я-то думала, что автомобили расплодили капиталисты, чтобы сделать нас жадными и оторвать от природы, – пропела Рена. – Кто об этом разглагольствовал совсем недавно?

Кохрейн пнул болтавшуюся возле ног рыбу.

– Отстань от меня, змея. Я ведь о Мойо беспокоился. Такое расстояние ему не пройти.

– Да успокойтесь вы, – сказала Стефани. Даже она была раздражена, сыта по горло их мелочностью. Сначала автобус, а теперь и дорога издергали всем нервы.

– Как ты себя чувствуешь? – обратилась она к Мойо. Лицо его приняло прежний вид. Иллюзорная маска поглотила бинт и скрыла сожженную кожу. Даже глазные яблоки выглядели естественно. Однако его приходилось постоянно ободрять и уговаривать идти по дороге. Мысли его сузились: он был переполнен жалостью к самому себе.

– Ничего, скоро мне будет получше. Только уведите меня из-под этого дождя. Я его ненавижу.

– Аминь! – пропел Кохрейн.

Стефани осмотрелась. Видимость с другой стороны их защитного зонтика была еще плохой, но все же значительно посветлело. Трудно было поверить, что эта бесцветная трясина – та самая зеленая, жизнерадостная долина, по которой они ехали на «Кармическом крестоносце».

– В ту сторону нам идти нельзя, – махнула она в сторону грязного водопада, с грохотом исчезающего вдали. – Так что лучше пойдем сюда. Кто-нибудь помнит, хотя бы приблизительно, где проходит дорога?

– По-моему, там, – указал Макфи. Хотя ни голос, ни мысли его уверенности не выражали. – Во всяком случае, там плоская поверхность. Видите? Углебетон нас выдержит.

– Если основание под ним не размоет, – засомневался Франклин.

Стефани, сказать по совести, не заметила, чем грязь в указанном им направлении отличалась от других мест.

– Ладно, пойдем туда.

– Далеко? – сварливым голосом осведомилась Тина. – И сколько времени нам туда идти?

– Зависит от того, куда тебе нужно, куколка, – откликнулся Кохрейн.

– Откуда я знаю? Если бы знала, то и не спрашивала бы.

– Лишь бы дойти до какого-нибудь дома, – сказала Стефани. – Мы его укрепим от воздействия стихии. Просто надо выбраться отсюда. Вот когда дойдем, тогда и подумаем, что делать дальше. Пошли, – Стефани взяла Мойо за руку и пошла туда, где предполагалась дорога. Рыбьи хвосты били ее по голенищам.