Обнаженный медведь (ЛП)

Он взревел и тогда стал неистово вонзаться в меня, толкаясь вперед. Я была в ловушке под ним, с ногами, поднятыми в воздух, пока Лейф меня трахал. Не было нежности или заботы в этом втором разе. Это была чистая нужда и адреналин. Я орала от удовольствия каждый раз, когда он толкался в меня и под тем углом, в котором соприкасались наши тела, он так глубоко входил в меня, что я ощущала себя пронзенной.

Я никогда не чувствовала ничего лучше. Я цеплялась за доски пола и одеяла, пытаясь найти точку опоры перед его дикими, лихорадочными ударами, которые рывками продвигали меня по полу. Боже, я любила это.

Когда я снова кончила, оргазм ударил меня с силой товарняка. Я еще раз закричала, и наслаждение заискрилось во мне подобно звездам в полуночном небе, искры света пронеслись перед глазами. Каждый мускул в моем теле напрягся и натянулся пока я кончала, и движения Лейфа стали еще более дикими, когда он неистово устремился к своему собственному оргазму.

И тогда он кончил прорычав мое имя, и рев его был почти таким же громким как мой крик. Я снова ощутила поток его семени внутри себя, и потом Лейф замер, плотно прижатый ко мне, наполняющий меня.

В этот раз я не упустила вспышку собственничества в его голубых глазах. Неужели все мужчины выглядят так, когда они метят свою супругу?

Он застонал, когда начал отходить от своего оргазма, и медленно опустил мои ноги, перед тем как соскользнуть всем телом на меня. Лейф зарылся лицом мне в шею, и я почувствовала, как он лизнул брачную метку, которую оставил, как будто еще раз утверждая свои права.

Я прижалась к нему, уставшая и удовлетворенная.

– Спасибо, – прошептала я у его кожи.

Он издал мягкий смешок.

– Почему ты благодаришь меня?

– Потому что это было… реально хорошо,- сказала я, слегка смутившись. Как я могла описать ему, что оргазм был такой силы, что мне показалось, будто перед глазами произошел взрыв, настолько феерично я кончила?

Лейф поднял голову и широко улыбнулся, затем притянул к себе мою руку, изучая место, где я до крови прокусила ее. Потом с укором посмотрел на меня:

– Ты громкая, когда кончаешь.

– Извини, – вспыхнула я, – Я не особо обратила внимание на шум, который издавала.

Лейф усмехнулся.

– Я не возражаю. Просто думаю, что пингвины, наверное, напуганы.

Я шлепнула его по плечу.

– Это не смешно.

Он просто поцеловал отметины на моих пальцах, улыбаясь от удовольствия.

В тот день мы занимались сексом по крайней мере раз пять, хотя некоторые разы просто плавно перетекали один в другой. Течка была безжалостна. Каждый раз, когда я начинала думать, что больше не выдержу, знакомый зуд потребности возвращался, и я прикасалась к Лейфу, давая ему понять, что мне нужно еще. Он всегда был готов к новому раунду. Он тоже не мог насытиться мной и мне это нравилось, нравились проблески собственника в его глазах, когда я, кончая, выкрикивала его имя.

В конечном итоге, я забылась во сне истощения, который даже сексуальный голод не мог потревожить и когда проснулась на следующее уро, огонь в костре уже погас, снег просачивался я сквозь дыру в потолке лачуги, а пол был обжигающе холодным.

Я была разбита, каждая мышца в моем теле болезненно ныла, а между ног саднило.

Но счастливая. Я была так счастлива. Так довольна.

Все сложилось прекрасною. У меня есть Лейф, я справилась с течкой и внутри меня рос наш ребенок. Еще вчера я не имела ничего, а сегодня у меня было все.

Шторм продолжался еще три дня. Это прекрасно подходило мне, потому, что мы были вместе, заперты в лачуге. У нас была еда в виде протеиновых батончиков, дрова, и мы в основном кутались в одеялах и позволяли своему метаболизму перевертышей держать нас в тепле. Когда ночи становились слишком холодными, мы оборачивались в медведей и прижимались друг к другу. Каждый раз, когда Лейф становился медведем, я немного опасалась, что он может уйти, позволив животной стороне опять взять верх. Но он только обнюхивал меня, подталкивал в самый теплый угол шаткой лачуги и сворачивался вокруг меня.

Это выглядело, словно мы на самом деле были парой.

Дни, проведенные в лачуге, конечно, стали моими любимыми. В человеческой форме, мы резвились в постели, часами изучая друг друга и просто разговаривая. Я пыталась рассказать Лейфу обо всем, что он упустил за эти шестнадцать лет, от появления интернета, до политики, которая определяла браки в медвежьем сообществе и рождение детей. Пока мы беседовали, Лейф позаимствовал мой нож и, занимая руки, вырезал маленькие вещицы из дерева. Я наблюдала, в восхищении, за тем как из-под лезвия начал проявляться, оживая, изгиб женского бедра, и я хотела сохранить все фигурки, которые он вырезал. Все они были красивыми. Но Лейф только засмеялся, сказав, что он "заржавел" и кинул их в огонь.

Когда он вышел в шторм облегчиться, мне удалось спасти маленькую деревянную фигурку женщины с ребенком, сидящем на ее бедре, и у меня потеплело на сердце, когда я увидела, что у женщины в носу был пирсинг.

Ни за что я не позволю ему сжечь это.