Обнажись для убийства

— Дружеский визит. Хочу задать пару вопросов. Не возражаете, если я войду?

— Пожалуйста, входите, мистер Скотт.

Вера явно не была вне себя от счастья, но, кажется, сердиться тоже перестала. Она подвела меня к невысокому дивану длиной футов восемнадцать и сама уселась рядом.

— Откуда вам известно, что моя фамилия Скотт? Мне кажется, я не называл ее вчера вечером.

— Некто сообщил мне вашу фамилию снизу из фойе. А я-то думала, вы детектив, — улыбнулась она.

Я растерянно поморгал.

— Иногда я и сам на себя удивляюсь. Боюсь, теперь я вынужден спросить — откуда вам стало известно, что я детектив? Это тоже сообщил некто?

— Эндон сказал. Вчера. Вы тот самый человек, который напал на большого, дурно пахнущего типа?

— Я привел его в бессознательное состояние, если вы это имеете в виду. А нападал он. Кстати, он не из числа ваших друзей?

— Никогда не видела его раньше. И, надеюсь, никогда больше не увижу. — Она презрительно сморщила носик.

Вера — очень милая девочка, между прочим. Там, в дверях, ее кожа казалась ужасно бледной, я же предпочитаю загорелую, и как можно больше.

Но сейчас ее кожа была скорее цвета свежих сливок, а вовсе не мертвенно-бледная, как я поторопился ее охарактеризовать вначале. Все-таки, надо признаться, я довольно ветреный тип.

— Эндон сообщил обо мне какие-нибудь сведения, кроме того, что я детектив? — поинтересовался я.

— Нет. Но, по правде говоря, он не был о вас чрезвычайно высокого мнения. — Помолчав секунду, Вера спросила: — Если вы детектив, что вы здесь делаете? И что вам надо было вчера в мамином доме?

Пришлось заняться сочинительством.

— Я оказался здесь в связи с человеком по кличке Гарлик. Мне надо обязательно его найти. Я обежал уже все возможные места. Но он либо уехал, либо залег на дно и не дышит.

— Ну, я уж точно ничего не знаю об этом типе.

— И слава Богу. Эндон дома?

— Нет, но может в любую секунду вернуться.

Я спросил Веру как бы между прочим, давно ли она знакома с Эндоном, и не узнал ничего нового из ее рассказа. Все совпадало с той информацией, которую я получил от Лорел. Каждый раз, когда Вера упоминала имя Эндона, она вспыхивала энтузиазмом, словно туристская лампа фирмы «Колеман», и меня стали немного утомлять ее восклицания о том, какое замечательное создание ее муж. Все говорило о том, что она безумно влюблена в своего Пуппи, поэтому я ставил вопросы как можно мягче.

— До мая вы совсем не знали его?

Она отрицательно покачала головой.

— Откуда он? Из Лос-Анджелеса?

— Нет, он приехал из Нью-Йорка, где занимался финансовыми операциями. Что-то связанное с акциями и облигациями.

— Вы знаете Пола Йетса?

— Йетс? Нет. Кто это?

— Один из моих приятелей. Я думал, он может быть нашим общим с Эндоном знакомым. Ваш муж никогда не упоминал его?

— Нет.

— У вас, кажется, есть сестра?

— Да, Лорел. Почему вы спрашиваете?

— Где она сейчас?

Вера не ответила, она слегка прищурила глаза.

— Думаю, вы суете нос не в свои дела, мистер Скотт, во всяком случае, вас это не касается.

— Возможно, вы правы. Меня лишь интересует, известно ли вам ее местонахождение. Я-то знаю, где она.

Ее глаза округлились, а губы презрительно поджались.

— Вы имеете в виду это? — Она указала в направлении океана.

— Совсем нет, — рассмеялся я и ткнул пальцем в противоположном направлении, точно туда, где находился Фэйрвью. — Я имею в виду то.

— Фэйрвью, — бросила она.

Я утвердительно кивнул, и Вера спросила:

— Как вам это удалось узнать?

— Разве это секрет? Кстати, Эндон знает, что она в Фэйрвью?

— Надеюсь, что нет. То есть хочу сказать, что не думаю.

— Значит, вы ему не говорили?

— Не задавайте глупых вопросов. Я думаю, что это... отвратительно.

— Что именно?

— Как что? Они же там все голые.

— Многие милые люди, из тех, кого я встречал, тоже бывали иногда обнажены. И это, представьте, случалось и не в Фэйрвью.

Мои слова, однако, не развеселили ее.

— Мистер Скотт, вы пришли для того, чтобы отпускать шутки весьма дурного вкуса или у вас имеется более серьезная причина? Я вовсе не намерена обсуждать с вами вопросы... наготы.

— Вообще-то я хотел повидать вашего супруга, и совсем по другому делу.

Можно было подумать, что он подсматривал в замочную скважину.

Дверь распахнулась, с силой ударившись в стену, и в комнату ворвался Пупелл.

— Убирайся отсюда, ты, недоносок! — взревел он.

Я поднялся на ноги.

— Мне хотелось бы поговорить с вами.

— Нам не о чем разговаривать, легавый! Вали отсюда!

Откровенно говоря, мне показалось, что стиль его речи не совсем соответствует тому, как должен был бы выражаться специалист «по акциям и облигациям». Пожав плечами, я направился к двери. Эндон последовал за мной в коридор, как я и надеялся.

Он с шумом захлопнул дверь и выпалил:

— Больше никогда не появляйтесь здесь, мистер.

— Уделите мне минуточку. Вы вроде бы приятель Гарлика и того верзилы, которые были на ужине. Может быть, вы будете так добры...

Моя вежливость совершенно доконала его, лицо Эндона стало лиловым, и он прошипел:

— Я буду настолько добр, что спущу тебя с лестницы пинком в зад.