Обнесенные «Ветром»

— А у меня есть. Сегодня из студии забрал. Фредди Меркьюри. Последний диск. Сборка. Во мужик был, хоть и голубой. Ему жить оставалось пару месяцев, он знал об этом. Другой бы плюнул на все, да доживал бы в свое удовольствие, тем более, средства есть. А он голос свой записывал, чтобы после смерти музыку наложили и диск выпустили. Может, они и живут лучше нас, потому что для людей работают, а не для палок и галочек. Они и слова-то такого не знают «до фени». Включай, послушаем.

В шесть утра Димыч растолкал Кивинова:

— Вставай, сыщик, опоздаешь.

Когда Кивинов встал и выпил кофе, Димыч протянул ему дискету:

— Держи, кассета пусть у меня пока побудет, я попробую с кодом повозиться, может, подберу.

Кивинов вышел на улицу, сел на первый троллейбус и поехал к «Тыр-пыр сервису». Подойдя к зданию он, на всякий случай, обошел его, но ничего подозрительного не заметил и заглянул в уже открытую дверь. Тишина. На цыпочках зайдя в холл, он прислушался. Охранник в пятнистой форме громко сопел в своей комнатке. Кивинов поднялся на второй этаж, нашел ящик, взял ключ и открыл двери. Обнаружив компьютер, он достал дискету и сунул ее в щель дисковода. Все. Вроде нормалек. Пора нах хауз. Он повернулся, и в этот момент сокрушительный удар обрушился на его голову. Глаза заволокло пеленой, он застонал и с ужасным шумом рухнул на пол кабинета.

Глава 5

«Куда меня занесло? Ничего не помню. Головная коробка гудит. Бр-р-р, еще и холодно. Вроде, все на месте. А руки где? А, вот, за спиной. Сейчас глаза попробую открыть. Первый пошел. Ура! Есть. Пока достаточно. Ну и урод. В наколках весь, как житель острова Зеленого Мыса. Улыбается. Ему не идет».

— Эдик, он очухался. Поговорим?

«Еще и Эдик тут какой-то. А у этого исколотого никак автомат? Точно. Без дула. Может, у него и гранаты найдутся? Эдик? Что за Эдик? А я-то кто? И что тут делаю, привязанный к стулу? Мне на работу надо отказник строчить. Отказник! Вспомнил, я же опер. Кивинов Андрей Васильевич, 85-е отделение милиции. Это, значит, по мою душу ребята. А башка как гудит! Водки бы».

— Андрюша, ку-ку. Просыпайся, нехорошо задерживать старых товарищей.

Кивинов открыл второй глаз. «Это ж Воронцов Эдик, педрила райкомовский. Он, значит, меня упаковал. Комната в доме-корабле. Эту планировку ни с чем не спутаешь. Что же я натворил?»

— Он медленно меркует. Дай-ка я подгоню.

Парень в наколках подошел к Кивинову и резким ударом в бок опрокинул его на пол. Вместе со стулом.

— Давай, ментяра, не прикидывайся. Разговорчик есть. Срочный.

— Спокойно, Топор. Андрюша — парень сообразительный, сейчас врубится.

Кивинов застонал. «Может, это снится? Топор. Эдик. А Верстака тут нету? Потом узнаю. Точно, снится. Я ведь сейчас дома, в кровати, вот проснусь — и ничего не будет. Но башка, а теперь и бок… Нет, на сон не похоже. Может, спросить у этого, Топора?»

— А ну-ка, посмотри сюда. Что ты с этой штучкой делал? А? Поиграть захотелось? Мы ведь тебя на кусочки пошинкуем. Узнаешь?

Воронцов покрутил у Кивинова перед носом дискеткой.

— И как ты в кабинет попал, я тоже хочу знать. На всякий случай, чтобы другие не захотели. Топор, верни-ка сыщика в исходное положение.

Кивинов по-собачьи потряс головой. «Что этот козел от меня хочет? Может, чтоб спел? Не, ребята, я не Майкл Джексон и даже не Пресняков-младший. Но как меня сюда занесло? Думать больно».

— Выпить нет?

— Чего-о-о? Я тебе сейчас дам выпить, сука! Получай!

Новый удар по корпусу снова свалил Кивинова на пол. «У него что, условный рефлекс такой — кулаком по печени? Мне же больно, я не груша с опилками».

— Слушай, амиго, ты мне надоел, что-нибудь другое умеешь, кроме апперкота?

— Во, врубается. Андрюша, я жду. Что ты делал с этой дискетой?

«Дискетой? Слава Богу, вспомнил. Это из-за этой пластинки я тут. Что вчера было? Юлька, компьютер, Димыч, офис, удар. Да, дубинкой. Охранник не спал. Прокол. В следующий раз надену каску. А в дискете что? Кое-что. Ах, вот Эдик почему такой нервный. Это же его дискета Но не только. Там еще пароль нужен. Да, круто я влип. Отсюда на халяву не выйдешь».

Кивинов огляделся. Наручники впились в запястья. Он повел подбородком и промычал:

— Не-не знаю…

— Не знаешь? Слушай сюда. Очень внимательно. Видишь эту штучку? Это АКМ. Тактико-технические данные говорить не буду. Через десять минут, если ты не вспомнишь, что тут делал, его воздействие испытаешь на себе. Понял? Понял, сука? — вдруг заорал Воронцов. — Я тебе и эти десять минут растяну. Просто так не сдохнешь. Топор! Добавь пару.

«Бля, опять апперкот! Он что, Топор этот, зацикленный? Сволочь, больно. Меня же кончить хотят, с ума сошли, что ли? Где там Соловец? Вошел бы сейчас в дверь и отправил бы всех в камеры. Гео-о-о-ргич! Меня убивают, убивают! Не идет. Что это? Слезы? Ну, правильно. Защитная реакция организма. Против воли. А Эдик-то сдрейфил. Автоматиком машет, а ручки-то дрожат. А я плачу. Может, заорать? Не буду, не поймут».

— Гнида ментовская, ты понял, что я сказал? Понял? Кто тебя пустил? Уборщица? Прибью суку. Что в «Иве» вынюхивал? Ну?