Обнять необъятное. Избранные произведения

Козьма Прутков Обнять необъятное: Избранные произведения

Текст печатается по изданию:

Козьма Прутков.

Полн. собр. соч. М.; Л.: Сов. писатель, 1965.

Вступительная статья и примечания Д. А. ЖУКОВА

Кто такой козьма прутков?

В 1884 году было издано «Полное собрание сочинений Козьмы Пруткова», которое вобрало в себя большую часть того, что было написано от имени чиновника – директора Пробирной Палатки, занимавшегося на досуге литературой и публиковавшего свои произведения в самых влиятельных журналах своего времени. Первые его произведения увидели свет в начале пятидесятых годов XIX столетия, но подписи Козьмы Пруткова под ними еще не было, потому что не было придумано даже само это имя.

8 января 1851 года в петербургском Александрийском театре состоялось первое и последнее представление комедии «Фантазия», авторы которой предпочли не называть своих имен. Нарочитая несуразица комедии, абсурдные реплики с самого начала вызвали недоумение публики, а потом разразился грандиозный скандал. На премьере присутствовал сам император Николай I, который, не досмотрев комедии, встал и покинул ложу. Уезжая, он сказал: «Много я видел на своем веку глупостей, но такой еще никогда не видел». Комедия была тотчас запрещена.

Едва ли не все русские газеты и журналы писали о постановке с возмущением, а булгаринская реакционная газета «Северная пчела» даже поставила под сомнение благонамеренность людей, причастных к спектаклю. И лишь известный критик Аполлон Григорьев в статье, опубликованной в журнале «Москвитянин», высказал догадку, совершенно правильно определившую цель и смысл комедии «Фантазия».

«Со своей стороны, – писал он, – мы видим в фантазии гг. Y и Z злую и меткую, хотя грубую пародию на произведения современной драматургии, которые все основаны на такого же рода нелепостях. Ирония тут явная – в эпитетах, придаваемых действующим лицам, в баснословной нелепости положений. Здесь только доведено до нелепости и представлено в общей картине то, что по частям найдется в каждом из имеющих успех водевилей. Пародия гг. Y и Z не могла иметь успеха потому, что не пришел еще час пародируемых ими произведений».

За последними литерами латинского алфавита, которыми была подписана комедия, скрывались Алексей Константинович Толстой и Алексей Михайлович Жемчужников, тогда еще молодые люди, которым предстояло занять свое место в когорте выдающихся русских поэтов. Алексей Толстой еще только начинал писать свои лирические стихи, которые почти все и по многу раз будут потом положены на музыку, и едва ли не половина – Римским-Корсаковым и Чайковским. Он еще не написал своих сатир, которые в списках будут ходить по всей России. Он еще только начал работать над историческим романом «Князь Серебряный». Еще не созрел у него замысел замечательных трагедий «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис».

Толстой в полной мере обладал тем качеством русского человека, которое Пушкин называл «веселым лукавством ума», что отличало и его двоюродных братьев Жемчужниковых – Алексея, Александра, Владимира и Льва, принимавших деятельное участие в том, чему предстояло выкристаллизоваться в Козьму Пруткова.

Мать Жемчужниковых (родная сестра матери Толстого) рано умерла, они воспитывались в различных закрытых учебных заведениях. Известны их веселый нрав и похождения в более зрелые лета, мемуарная литература полна легенд об этом. Но нигде еще не приводились воспоминания Н. А. Крылова, отца замечательного кораблестроителя А. Н. Крылова.

В Первом кадетском корпусе, где он учился вместе с Жемчужниковыми, воспитанников секли. Но юные Жемчужниковы не теряли чувства юмора.

Друг друга кадеты звали только по фамилии. Однофамильцы получали порядковые номера, братья различались по цвету волос. «Так и братьев Жемчужниковых звали одного – «рыженький», а другого – «серенький», – писал Н. А. Крылов. – И вот этот «серенький» в 12—14 лет от роду так дурачил и околпачивал все корпусное начальство, что невольно остался у меня в памяти. Впоследствии он, кажется, составлял сборный псевдоним: «Кузьма Прутков», который состоял из А. К. Толстого и братьев Жемчужниковых.

Первая шалость «серенького» была еще в 1-м приготовительном классе, в котором сидело 40 человек мелюзги от 10 до 12 лет. Ждали нового учителя естественной истории. Входит «серенький» и громогласно объявляет, что он сейчас видел нового учителя: гусар, высокий, стройный, красавец, усищи до плеч, шпоры золотые и сабля отточена. Под этим впечатлением все приосанились, чтобы встретить бравого гусара, и вдруг инспектор вводит штафирку с впалой грудью, маленького, тщедушного и на кривых ногах. Неудержимый хохот всего класса озадачил инспектора Кушакевича и нового учителя. Кадеты долго не могли успокоиться, часто раздавались фырканья, которые заражали весь класс…»