Обними меня

— За тебя тогда, — поднимаю бокал с вином, — пусть все амбициозные планы сбудутся.

— Спасибо, Эстер, — Йен улыбается, чуть поднимает бокал, — уже работаю над этим.

Потом официант приносит наш заказ и мой мужчина расслабляется. Ужинаем, болтаем обо всяком. Осознаю, что уже долго сидим, когда за окном совсем стемнело, а нам подали на десерт мусс — подарок от шеф-повара заведения.

— Спасибо, — поблагодарил Йен официанта и пододвинул обе тарелки ко мне. — Зубы берегу.

— А я буду, — окунаю ложку в мусс и со стоном пробую, — очень вкусно, кстати.

Йен внимательно следит за моим мини-представлением, а потом наклоняется и тихо говорит:

— Не стони так, Эстер. До дома не доедем.

Десерт застревает где-то в середине пищевода, потому что внутри все сжимается от неожиданности, а еще от предвкушения. Проглатываю и включаюсь в игру. Наклоняюсь к Йену и целую его легонько в губы. Он улыбается и кладет руку на коленку и откидывается на стуле. Мне кажется, я вся горю.

Доедаю десерт, Йен расплачивается по счету, и мы идем к выходу.

— Забегу в дамскую комнату быстро.

— Давай, жду у выхода.

В туалете умываюсь, охлаждая горящие щеки. Поправляю волосы, макияж и так в порядке. Внутри все дрожит, вроде бы будет уже не первая ночь вместе, но все равно ожидание волнительно.

Выхожу из туалета. Йен стоит спиной и смотрит что-то в телефоне. Подхожу, обнимаю со спины. Он оборачивается, и я натыкаюсь на хмурое лицо. Второй раз за вечер внутри звенит тревожный звоночек. Снова отмахиваюсь, но все же спрашиваю.

— Как дела?

— Нормально. У тебя?

— Тоже. Что-то случилось?

— Нет. Пойдем в машину.

Киваю и иду за ним. Мимоходом отмечаю, что он больше не держит меня за руку. Так, все же что-то видимо случилось. Сама сажусь в салон и жду. Внутри неприятное чувство. Нет уже привычной легкости, как нет и поцелуя или хотя бы объятий. Это как в пасмурную погоду: надеешься, что грозы не будет, когда только видишь тучу. Потом, рассчитываешь, что обойдется, когда холодает и начинает дуть сильный ветер. Но когда природа замирает, становится тихо и душно, ты уже знаешь, что ливня не избежать. Так и я. Замерла и жду, что сейчас случится гроза.

— Виделся с Кристианом вчера, — начинает Йен, садясь в кресло, и внимательно смотрит на меня. А вот и первые капли дождя. — А сейчас получил информацию, что у него есть подельник на свободе и что он тоже работает в СМИ.

Пока не понимаю к чему Йен ведет, но молчу и жду продолжения.

— Он нес какую-то хрень про то, что у тебя был компромат на медиа, в котором ты работала, то есть нужная ему информация. А я точно знаю, что не было.

Йен делает паузу, а у меня все внутри обрывается. Я мало того, что стою под дождем, меня еще как будто и поймали за преступлением.

— Не было ведь ничего? — И я впервые слышу в его голосе жесткость. Не грубость, не крик, а именно твердую, непоколебимую непреклонность. Так гремит первый гром во время грозы. Пока еще несильно и не близко, но уже страшно.

— Было, — невольно сглатываю, но понимаю, что смысла молчать нет. Да я и не сделала ничего такого, за что было бы стыдно, — я боялась за Себастьяна. И я бы любую информацию отдала, чтобы спасти брата.

Пауза. Йен смотрит на меня, и я словно вижу в его глазах разочарование. Мелькнувшее, как молния на темном небе. Вздрагиваю. И мне становится стыдно на секунду, но только за то, что не призналась ему сразу.

— Почему соврала? Я ведь спрашивал. Ты четко ответила, что нет.

— Не думала, что это важно. К тому моменту все уже было позади.

Йен откидывается на кресле и трет лицо руками.

— Что это меняет сейчас?

— То, что у Нильсона есть видео, из которого очевидно, что ты заходишь в кабинет вашего главреда, когда в офисе никого нет.

Скорость звука ниже, чем скорость света, поэтому сначала всегда молния, потом гром. Сначала я вздрогнула от световой вспышки, а теперь сжимаюсь от грохота. Мне страшно. Представляю себе обвинения, суд и вид из окна через решетку. Нет, этот ублюдок не может утащить меня за собой.

— Файлы все еще у тебя?

— Нет, ничего нет. Я сразу же все удалила. Он не сможет использовать это против меня? Он же меня шантажировал, это очевидно. — Я инстинктивно тянусь к Йену за успокоением.

— Эстер, я поэтому и спрашивал нет ли у тебя чего. Не хотел тебя ввязывать во все это вообще. А ты соврала, — продолжает бушевать Йен.

— Я не думала, что все так обернется. Не думала, что это важно.

— Ненавижу, когда мне врут.

Молчу, потому что не знаю, что еще сказать. Я хотела, как лучше.

Йен заводит машину, и мы едем в сторону поселка. Молча.

Доезжаем еще быстрее, чем в город. Он останавливается у нашего дома и выходит, чтобы помочь мне.

Открывает дверь, и мы встречаемся взглядами. Он смотрит на меня сверху вниз. И я четко понимаю, что мне не нравится. Он как будто давит. Встаю тоже и выхожу из машины.

— Я поеду, надо еще уладить пару вопросов по работе.