Обними меня на рассвете (ЛП)

Они телепортировались обратно в дом Брэма, и в тот момент, когда их предводитель открыл дверь, чтобы впустить гостей, его глаза расширились, как будто он только что увидел летающих свиней. К счастью, Анка потеряла сознание во время телепортации. Чрезмерная боль, заставлявшая ее кричать, была больше, чем Лукан мог вынести.

— О чем она только думала, убегая и отвечая на зов Шока, особенно когда терпела чары Морганны?

— Не знаю, — признался Шок.

— Но, черт возьми… — обвиняющий взгляд Брэма застыл на Шоке. — Ты позволил ей привязаться к тебе?

— Я уже рассказал все это дерьмо холостяку номер один.

Шок ткнул большим пальцем в сторону Лукана.

— Успокойся, придурок.

— Где Милли? — потребовал ответа Лукан. — Я хочу, чтобы она рассказала мне больше о тех чарах, которые Морганна наложила на Анку. Это слишком быстро истощает ее энергию.

И с такой скоростью они, скорее всего, убьют ее раньше, чем захочется.

— Я позову ее.

Брэм окинул Анку мрачным взглядом:

— И скажу ей, что это срочно. Положи Анку обратно в спальню.

Лукан бросился вверх по лестнице, чувствуя Шока на полшага позади. Он хотел сказать этому ублюдку, чтобы тот убирался прочь, что Анка — это не его дело. Но она выбрала его себе в пару, хотя и знала, что ее сердце решило иначе. Почему?

Положив ее на кровать, он поднял глаза и увидел, что Шок потирает рукой усталое лицо.

— Она делает это, чтобы освободить меня.

— От твоего существования без секса? Я совершенно уверен, что ты получаешь свою долю с тех пор, как она поселилась под твоей крышей.

Он не смог скрыть горечи в голосе.

— Да, и если это чертовски раздражает тебя, что ж, очень жаль, сэр Галахад. Но она заговорила со мной о Клятве, потому что намерена отпустить меня. Навсегда. Как ты и сказал, ее сердце выбрало, и это был не я.

Шок поверил, что Анка намеревается разорвать их связь?

— Кто-нибудь, дайте этому парню награду, — распорядился Шок. — Именно. Как еще я могу быть свободен, чтобы любить кого-то другого или что там у нее в голове крутится?

— Но почему именно сейчас? Это может убить ее.

Мощные руки сжались в кулаки.

— Я не думаю, что эта идея беспокоит ее так же, как тебя или меня.

Черт возьми!

— Она ни хрена со мной не говорила.

— Добро пожаловать в клуб. Она действительно уже не та женщина. Ее независимая жилка теперь в милю шириной.

— Очевидно.

Лукан расхаживал взад-вперед, пытаясь осознать все это и понять последствия.

— Значит, Анка произнесла связующее слова и… надеялась, что я увижу твою связь?

Он кивнул.

— Тогда потеряй свою проклятую гордость и навечно осуди ее, чтобы, как только моя связь с ней будет разорвана, тебе было уже все равно. Это мое предположение.

Он фыркнул.

— Этого никогда не случится.

— Ты правда любишь ее?

Повернувшись к Шоку, как будто он сошел с ума, Лукан нахмурился.

— Как ты можешь сомневаться в этом?

Шок посмотрел на него так, словно тот потерял все остатки здравого смысла.

— Ты едва ли потребовал, чтобы она вернулась к тебе после того, как она исцелила тебя от траура по твоей паре. Ты оставил ее со мной и не боролся. Что еще можно подумать, кроме того, что твоя гордость была важнее твоей любви к ней?

Речь Шока жалила. Хуже того, Лукан понял, что в этом может быть зерно истины. Он был так разбит и зол, когда понял, что Анка не вернулась домой к нему, и предположил, что она отвергла его из-за провала, который он не мог вынести. Она разбила ему сердце. И он был слишком горд, чтобы спросить почему.

— Теперь ты видишь? Она плакала, когда несколько дней назад случайно телепортировалась в ваш дом и обнаружила, что ты привез туда суррогата.

Она видела, как он вел кого-то еще в их дом, пока готовился закрыть глаза и притвориться, что он больше не один. Осознание того, что он причинил ей сильную боль, пронзило его сердце горькой яростью. В тот день он отчаянно пытался доказать, что может удержать кого-то еще в этих четырех стенах, которые Анка все еще преследовала своим присутствием. И он с треском провалился. Один взгляд на Анку — и все мысли о другой женщине улетучились.

Теперь оставалось только сожалеть.

— Я вижу, ты начинаешь понимать. Ты оставил меня собирать осколки и обвинил ее в том, что она осталась со мной, хотя ты почти не показывал, что она имеет значение.

— Это же чушь собачья. — Лукан толкнул его в грудь. — Я умолял ее вернуться домой.

— Один или два раза. Но ей было больно и страшно. Она нуждалась в утешении. Когда ее дух был сломлен, ты слишком легко воспринял ее отказы. После этого, черт возьми, как она могла поверить, что ты действительно заботишься о ней?

Когда, черт возьми, Шок стал доктором Филом?

— Это совсем нетрудно, глупый болван, когда я могу читать ее гребаные мысли.

Да, это так.

— Зачем давать мне столько полезных советов, когда она теперь твоя пара? Чары Морганны исчезнут, и тогда ты сможешь оставить ее себе.

Шок вскинул руки вверх:

— Ей нужен вовсе не я. И я не возьму ее по доброй воле. Неужели тебе так трудно поверить, что я готов на все ради нее?

В этот момент?

— Нет, но разве какая-то часть тебя не задается вопросом, может, со временем ты сможешь заставить ее полюбить тебя?