Обними меня завтра

Антон вернулся обратно в кресло. Он смотрел только на меня, как если бы не замечал весь этот антураж. Бездна обаяния. Нельзя быть настолько притягательным, потому что сразу возникает вопрос: что за этим прячется? Вика мне о нем почти ничего не говорила. Лишь его имя и то, что он владеет салоном красоты, в котором предоставляются и медицинские услуги. А больше я о нем ничего не знала.

– Разрешишь взять тебя за руку? – спросил он, а я все больше поражалась ему, его словам, его действиям и открытости.

– Я… Если честно… – ужасно терялась, а мысли разбегались, не собираясь складываться во внятные предложения. – Мне дико неловко и… Не знаю, как себя вести. Ты вынуждаешь меня смущаться… – брякнула я, ощущая, как горят мои щеки.

– Все хорошо. Расслабься, – все-таки взял он меня за руку, согревая озябшие пальцы в своих ладонях.

Это было так интимно, как если бы он касался моего обнаженного тела. Чуть надавливал на пальцы, тер подушечки, очерчивал линии на ладони. Я постепенно успокаивалась, но больше всего на меня влиял его голос. Легкий, чуть с хрипотцой. Мужчина рассказывал мне о том, что уже несколько раз бывал во Франции, но до Версальского дворца так еще ни разу и не добирался.

Жар прокатывался по моему телу, лавой собирался в лоне, а я испытывала стыд оттого, что ощущаю такие эмоции и чувства рядом с этим мужчиной. Уже десять раз пожалела о том, что позвала именно его, но Антон мне был интересен – что уж скрывать.

– Ты кусаешь губы, – вдруг заметил он, а я глубоко вдохнула, чтобы так же медленно выдохнуть.

– Я нервничаю, – призналась, пытаясь занять себя остывшим кофе.

Черт, я даже про кофе забыла, погрузившись в мир совсем не детских ощущений. Щеки запылали интенсивнее, а я попыталась отобрать свою руку, но мне ее не отдали. Лишь наградили понимающей улыбкой, за которой, к моему великому сожалению, не скрывалось никаких тайн.

– Отчего? Последний раз мы с тобой виделись четыре года назад, и тогда ты была более раскрепощенной. Неужели за прошедшие годы ты узнала, что такое скромность?

Мне хотелось к черту остановить съемки. Это было невыносимо. Голова совсем отказывалась думать. Я не знала, что ему сказать. Я не знала, как себя вести. Что связывало их с Викой? Бурный, но скоротечный роман? Или длительные отношения, в которых действительно была любовь?

– Можешь не отвечать, – смилостивился он, а мне казалось, что я ощущаю, как немеют мои пальцы. Желание крепче сжать ноги появилось как само собой разумеющееся. Все внутри пульсировало и требовало немедленной разрядки. – Я и так вижу. Я рад, что ты пригласила меня сюда. Я очень многое понял.

«А я?» – так и хотелось задать этот вопрос, потому что я совершенно ничего не понимала, но предпочитала промолчать, чтобы не выглядеть еще большей дурой.

– Ты снова кусаешь губы, – заметил он. – Смотри, уже рассвет.

Да, я была немногословной. Предпочитала бы вообще провалиться сквозь землю, но кто бы меня спрашивал. Он смотрел на небо, на котором появилась первая полоска рассвета, а я была прикована к его глазам. В них отражались желтые и розовые отблески. Казалось, что за ними скрывается вселенная сумасшедшего, которую будет очень интересно познавать. Да и сам он казался мне не от мира сего. Не только внешностью, но и манерой общения, паузами, чистыми незамутненными эмоциями. Черт возьми, мне хотелось его узнать. Хотя бы как человека, с которым может быть интересно.

– Тебе пора делать выбор, – вновь взглянул он на меня, поднимаясь.

Медленно, осторожно склонялся к моей руке в желании прикоснуться губами к тыльной стороне ладони и… не сводил с меня глаз. А я позволяла. Позволяла ему гипнотизировать себя, позволяла играть, хоть игрой то, что он делал, я не могла бы назвать. Он производил хорошее впечатление, вызывал интерес и… Отчетливо это понимал, хоть и не пользовался. Пока не пользовался.

– Зачем ты здесь? – сорвалось с моих губ прежде, чем я осознала вопрос.

Отчего-то мне было важно знать, с какими мыслями он пришел на этот телепроект. Я знала свою цель, знала, из-за кого я здесь, но тем не менее мне хотелось понять Антона.

Он не успел ответить. Из дворца послышался шум: крики, ругань, звон разбитого стекла. Спешно поднявшись, я в страхе взглянула на мужчину, но он мягко, хоть и настойчиво, усадил меня обратно в кресло.

– Посиди здесь, я схожу посмотрю, – произнес он и сейчас казался мне безмерно уверенным в себе, собранным, но без лишнего самодовольства.

Антон, часть съемочной группы, охрана – все они наперегонки отправились в салон, в котором все это время сидели мужчины. Оставаться на балконе я не собиралась. Во-первых, была слишком любопытной, а во-вторых – это ведь мое шоу, а значит, все, что здесь происходит, так или иначе касается меня напрямую.