Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека)

Владикавказское православное братство во имя святого архистратига Михаила (Михаило-Архангельское) занималось миссионерской работой в епархии. В его состав также входило элитарное духовенство Северной Осетии и Терской области: правящий архиерей, смотритель духовного училища Д.С. Луговенко, ключарь кафедрального собора священник А. Цветков, законоучитель женской гимназии протоиерей А. Малиновский, протоиерей Иоанн Завитаев и другие[94]. Также действовали Моздокское общество ревнителей православия во главе с благочинным V округа А. Никольским[95], Общество трезвости для борьбы с пьянством и сквернословием, Общество вспомоществования учащим и учившим в церковных школах Северной Осетии, Владикавказское епархиальное попечительство о бедных духовного звания, Эмеритальная и взаимного вспомоществования касса духовенства Владикавказской епархии, а также около 50 попечительств.

В-третьих, не оторвавшись от крестьянства, мещанства и казачества социально, духовенство к началу XX в. стало значительно образованнее и стремилось к созданию своего рода слоя новой интеллигенции. По мнению Н.С. Струполевой, на церковно-общественную мысль Ставрополья и Терека существенное влияние оказывали получившие к концу XIX – началу XX вв. идеи позитивистов о всеобщем прогрессе, а также зарождающиеся глобалистские и социалистические тенденции[96]. Многие священники при произнесении проповедей перед прихожанами давали будущему только положительные оценки. В VI благочинническом округе Ставропольской губернии были распространены заявления о скором объединении всех христиан в одно государство всеобщего благоденствия во главе с Иисусом Христом[97]. Себе духовенство в этом процессе отводило руководящие роли.

На появление подобных идей в среде духовенства существенное влияние оказал широко распространившийся на Северном Кавказе хилиазм, т. е. вера в тысячелетнее Царство Христа на земле, ставшая одной из фундаментальных предпосылок христианского социализма. Хилиазм был перенесен на церковную почву, как из левых сект протестантского толка, так и из правых старообрядческих беспоповских и неохлыстовских сект. Особый вклад в развитие хилиастских идей на Северном Кавказе внесли имяславцы и близкие к ним право-раскольничьи группы[98]. На этом фоне деятельность братств и церковных обществ могла пониматься как вклад в построение нового общества.

Вся церковная история в среде части верующих духовенства начала восприниматься как деградация христианства, а начало XX в. мыслилось как точка бифуркации – выбор между историческим коллапсом христианства и церковным возрождением в результате реформ, возвращающих Церковь в первобытное состояние применительно к современным историческим реалиям. Особенностью Северного Кавказа в данном процессе стало распространение церковно-общественной мысли по вопросам церковных реформ преимущественно в форме приходской проповеди, гораздо реже – в епархиальных средствах массовой информации.

Реформирование церковной жизни в духе первых христианских общин, по мнению ставропольского духовенства рубежа XIX–XX вв., должно было начаться с повышения духовного и культурного уровня священнослужителей, с желания приносить пользу народу. Священник с. Александровского Полянский считал, что религиозные деятели ничего не делают для народа, но причт их храма хочет «хотя малым послужить народу»[99]. Идеал пастыря – вести народ к лучшей жизни, «направить общее развитие непременно к Церкви». Н.С. Струполева отмечает о формировании к началу XX в. высокого пастырского идеала, несущего «крест» по руководству нравственной жизнью народа[100].

В-четвертых, для церковной жизни начала XX в. было характерно обмирщение религиозной жизни, приспособлением ее к нуждам общества, к практической стороне жизни. Обмирщение сопровождалось снижением авторитета духовенства, падением нравственности, антиклерикальными настроениями, распространением случаев неприязненных взаимоотношений между собой и с мирянами[101]. Естественно, это вызвало реакцию духовенства, выразившуюся в стремлении не только найти свое место в новых исторических условиях, но и возглавить движение народных масс.

Обмирщение Церкви особенно сильно проявлялось в десакрализации образа священника в глазах верующих и самого духовенства. В начале XX в. происходившие процессы объяснялись слабой богословской подготовкой священнослужителей, стремившихся получить знания по общеобразовательным, а не богословским предметам. Это, по мнению священника Ф. Дейниковского, приводило к потере призвания священников к своему служению[102].