Мама пинает мой стул.
Я поднимаюсь со стула.
— Скоро вернусь.
Морщины, прорезавшиеся на лице Розы, разглаживаются, пока я мысленно перебираю список «за» и «против».
Быстрое покачивание головы Рафы и его свирепый взгляд заставляют меня сомневаться.
Я говорю себе заткнуться и делаю глубокий вдох.
Прежде чем потерять самообладание, я ухожу. Звук моего бешено колотящегося сердца наполняет мои уши, когда я останавливаюсь перед дверью Далии. Я поднимаю кулак, чтобы постучать, но зависаю над нарисованным от руки цветком.
Назвать Далию талантливой было бы оскорбительно. У нее божий дар превращать самые обыденные предметы в произведения искусства, хотя я никогда не выходил из своей зоны комфорта и не хвалил ее за это.
Как только я поднимаю кулак, чтобы постучать, дверь распахивается.
— Джулиан? — Далия смотрит на меня опухшими глазами и с красным носом.
Я засунул сжатые руки в карманы.
— Привет.
— Есть причина, по которой ты вертишься возле моей комнаты? — она осматривает пустой коридор.
— Мне нужно с тобой поговорить.
Она прищурилась.
— С каких это пор ты добровольно хочешь поговорить?
— С тех самых, как моя мать попросила меня об этом.
Ее пустой смех леденит душу.
— До сих пор делаешь все, что просит твоя мама? Неудивительно, что ты до сих пор не женат.
— Я знал, что прийти сюда было ошибкой, — ворчу я про себя. Далия ни за что не согласится на совместную работу над проектом, если я попрошу ее об этом.
Моя ловушка формируется быстрее, чем я успеваю открыть рот.
— Не стесняйся, уходи, — она тянется к двери.
Я останавливаю ее рукой, прежде чем она захлопывается.
— Подожди.
По центру ее лба пробегает морщинка.
— Что?
— Вы с Оливером расстались?
Ее глаза превращаются в щели.
— Ты спрашиваешь меня только для того, чтобы позлорадствовать?
— Нет, — хотя ее ложное обвинение заставляет меня хотеть этого.
Она первая разрывает зрительный контакт.
— Да. Мы расстались.
— Тогда, наверное, стоит избавиться от этого кольца, — я не могу удержаться от того, чтобы не нахмуриться, глядя на безвкусное украшение.
— Я пыталась, — ее рука сжимается в дрожащий кулак.
— Очевидно, недостаточно хорошо.
В ее глазах что-то вспыхивает.
— Я ждала ответа от адвоката Кресвеллов, прежде чем избавиться от него.
— И что же сказал этот адвокат? — спрашиваю я, не успев подумать об этом.
— Час назад мне сообщили, что я могу делать с ним все, что захочу.
— Как удобно, — мой голос остается ровным, хотя слова попадают в цель.
Ее ноздри раздуваются.
— Ты намекаешь на то, что я вру?
Тишина, последовавшая за ее вопросом, отвечает за меня.
— Знаешь что? У меня есть настроение доказать, что ты ошибаешься.
Пока я вспоминаю, сколько раз она вела себя также, она застает меня врасплох, когда снимает кольцо с пальца и протягивает мне.
— Вот.
Я делаю длинный шаг назад.
— И что мне с ним делать?
— Черт его знает, но я уверена, что ты с радостью избавишься от этого кольца, учитывая, как часто ты на него смотришь.
Я потянулся за кольцом без малейшего трепета, хотя сердце бешено колотилось, когда наши пальцы соприкоснулись.
Выхватываю кольцо из ее рук и оцениваю эту безвкусную демонстрацию богатства, которая подходит кому угодно, только не женщине передо мной. Хотя Далия любит украшения – это очевидно по ее бесконечной коллекции колец, серег и ожерелий, – она ненавидит броские обручальные кольца, которые можно найти в любом местном ювелирном магазине.
Далия прочистила горло, отвлекая меня от воспоминаний.
— Ты хочешь, чтобы я от него избавился? — спрашиваю я.
Она кивает.