Обнуление

Выходит, у остальных в гробах лежат их вторые половинки, которых они потеряли. Все мы сейчас смотрим в глаза людей, которых так сильно любили и любим до сих пор.

Но они мертвы.

Их больше нет.

И у нас начинается новая жизнь.

Пришло время забыть их. Забыть обо всем, что нас связывало. Пришло время начать новый путь, в новый мир, в новую жизнь.

— Сережа…

Я опускаюсь к нему.

Я ложусь на него сверху.

Я обнимаю его холодное мертвое тело.

Я смотрю на глаза на фотографии, полные жизни. Он улыбается. Он хочет меня поцеловать.

И он такой холодный… и такой… вонючий?!

— Сереженька… прости меня, ладно? Но я должна идти дальше. Ты же этого хотел? Ты хотел бы, чтобы я пошла дальше без тебя? Я оставляю тебя. Я прощаю тебя за все. Я отпускаю тебя, любимый.

Слезы льются из глаз.

Я лежу с ним рядом, вспоминая, как мы лежали обнаженными в постели. Мне было так хорошо. Так легко, так свободно, так спокойно. Он дарил мне все эти чувства, которых так не хватало.

Нет суете, нет переживаниям, нет тревоге. Все это я ощущала только рядом с Сережей. Он был для меня опорой. Мостом, по которой я шла через бездну.

Светом… на темной лестнице…

Я проваливаюсь во тьму. Опять.

Глубокая лестница в темноте. Высокие скользкие ступеньки. Каменные стены с двух сторон давят на меня.

Я делаю шаг за шагом, погружаясь во мрак. Там ничего нет. Там пустота. Там вода. А на дне воды — огонь. И снег.

Я иду все дальше и дальше.

Жизнь покидает меня.

Я лежу в гробу. И крышка закрывается. И я во тьме. Меня закапывают.

А я спускаюсь вниз… глубже, глубже. Прощупывая ступнями каждую следующую ступеньку, я держусь руками за стены.

И стены исчезают.

Их нет!

Вокруг лишь тьма и пустота.

Ничего.

А потом… виднеется свет.

Белый сверкающий силуэт. Он манит меня. Он ждет меня внизу. И я иду к нему!

Я срываюсь на бег.

Ступенька за ступенькой мелькают под ногами. Быстрее, быстрее. К свету! К спасению!

Лестница заканчивается, а впереди — вода. А на воде стоит она… в белом платье. Лилия в волосах, роза на груди.

Она танцует.

И идет дождь.

Капли бьются о воду.

Она улыбается мне. Ее руки и пальцы изящно двигаются, маня меня к себе.

Я иду к ней, к Катерине. Я не проваливаюсь под воду. Я иду во воде! Я иду к ней! Иду в ее объятия! Она ждет меня! Ждет! Она хочет слиться со мной. А я хочу слиться с ней.

Слияние.

Мы в единстве.

Мы — одно целое.

У нас одно сердце и одна душа, одни мысли и один голос.

— Катерина…

Она расправляет руки, приглашая меня к себе. Я делаю шаг. Я обнимаю ее.

И я утопаю в объятиях света.

И тут в нос бьет запах. Мерзкий. Вонючий. Гнилой. Тухлый.

Вонь.

Я открываю глаза и вижу лицо Сережи. Но оно мне не нравится. Оно уже не такое радостное и счастливое, хотя фотографию никто не менял. Но почему оно так пахнет? Как они смогли добиться такого натурального эффекта?

Я слышала, как другие уже вылезли из гробов и начали закапывать могилы, оружия лопатой. Мне тоже пора торопиться.

Но прежде, чем выбраться из могилы, я решила выяснить сущность манекена, доставшегося мне в роли Сережи. Я пригляделась к голове. Лицо под фотографией. Еще одно лицо.

Человеческое.

Я осторожно положила руку на фотографию и сняла ее с головы манекена. Другое лицо, бледное и холодное, с закрытыми глазами, смотрело на меня. Оно не улыбалось. Это мертвое лицо.

Лицо Марка.

Сначала испуг. А потом меня пробирает смех.

Ой, не могу!

Вот привидится тоже! Это же манекен! Манекен! Деревянная голова! Вот же она! Какой Марк? Это смешно!

Пора выбираться. Я леплю фотографию Сережи на лицо манекена-Марка и закрываю крышку гроба.

Мне все еще дико смешно. Может же привидится такое?! Я слишком долго пролежала на солнце. Надо было панамку прихватить.

Выбравшись на поле, я взяла лопату и принялась закапывать могилу.

— Тебе помочь? — предложил Андрей.

— Нет, я сама. Это мне надо сделать.

— Хорошо, как скажешь.

Он странно смотрит на меня.

Я улыбаюсь?

Неужели, мне так смешно?

— Что такое? — спрашивает он.

Если ему рассказать — сочтет за сумасшедшую. Но это так смешно!

— Ничего, глупости, — отмахнулась я.

Снова и снова зачерпывая землю лопатой, я кидала ее поверх гроба.

Но я сдаюсь. Это так весело!

Нам уже принесли чай. Санитары каждому раздавали чашки с фирменным зеленым чаем Катерины, который должен подарить нам еще больше сил, чтобы закончить работу — закопать могилы.

— Что смешного, Олеся? — Андрей не переставал донимать меня расспросами.

— Это глупо, мне кое-что показалось и все.

— И что тебе показалось?

Ой, так и быть! Расскажу! Вместе посмеемся.

— Кажется, мне солнышко голову напекло, пока я в гробу лежала. Сначала я начала чувствовать трупный запах. Какие-то обонятельные галлюцинации начались. А потом еще и зрительные появились!

— Зрительные?

— Представляешь, я решила убрать с головы фотографию мужа и увидела лицо Марка! Вот смех-то! Словно там был труп нашего санитара Марка, который уехал, и ему на лицо прилепили фотографию Сережи! Представляешь? Вот я дура! Шапочку надо носить в жару! Панамку!

Я разразилась диким смехом.

— Ой, вот умора!

— Знаешь, Олесь, а мне ведь тоже оказывается голову напекло! Ты не одна такая.

— Серьезно?