Обнуление

Марк с утра принял душ, побрился, сменил пропахшую потом одежду, и на короткое время почувствовал себя другим человеком. Он словно со стороны наблюдал, как санитары привели в лабораторию Регину в хлопковых белых штанах и смирительной рубашке. Она не сопротивлялась, когда ее пристегнули к стулу, не сопротивлялась, когда с нее сняли рубашку, и она осталась в футболке с коротким рукавом. Рыжие кудри на голове покачивались с каждым кивком, а затуманенный взгляд скользил по Марку сверху-вниз, снизу-вверх.

– Радуешься? – тихо спросила Регина, когда они остались вдвоем.

– Чему?

Марк говорил сухо и двигался по лаборатории, как робот. Он постарался отключить все эмоции. Если забыть о том, что она – его сестра или представить, что он сейчас сделает ей прививку против гриппа, а не введет препарат, обнуляющий человека, то становилось легче дышать.

– Ты давно хотел от меня избавиться, – пожала плечами Регина. – Психушки показалось мало. Ты решил пойти дальше…

– Не говори так! – прорычал Марк.

Усыпленные эмоции вернулись разом, в голове зазвенело, а дыхание стало прерывистым.

– Я хочу спасти тебя! Подарить шанс на жизнь! Или тебе нравится твое нынешнее жалкое существование?

Он почти машинально протер ей вену на правой руке, поставил капельницу и вставил в автоматизированную капсулу колбу с голубой жидкостью. Скоро она заструится по венам его сестры – при этой мысли пальцы вдруг онемели, а в глазах защипало. Он рассчитал все, до мельчайшей погрешности. Все пройдет гладко.

– Судя по твоим трясущимся рукам, ты сам не веришь своим словам, – горько усмехнулась Регина.

– Нет, это нормальная реакция. Я просто нервничаю, – огрызнулся Марк.

Он замер возле сестры. Оставалось запустить капсулу. Он протянул руку к дисплею и ввел код доступа. Но палец замер над кнопкой пуска.

– Знаешь, – мягко прошептала Регина, – несмотря на все мои пороки, ты знаешь, что я бы никогда не причинила вред тебе, братик.

Палец дрогнул, Марк зажмурился:

– Это ради тебя, Регина, – и он нажал на кнопку.

Раздался тонкий писк, будто жужжание комара, и прозрачные трубки, подведенные к Регине, наполнились голубоватой жидкостью. Ее глаза медленно стекленели, по щекам покатились слезы.

Марк тоже протер лицо и с удивлением уставился на влажную ладонь. А он думал, что уже разучился плакать. Снова перевел взгляд на сестру и судорожно выдохнул. Впереди несколько часов, которые он запомнит на всю жизнь. Смотреть на то, как у любимого человека стирается память – невыносимо.

***

– Ты уверен, что все хорошо?

Вкрадчивый вопрос жены прозвучал в телефоне, как пощечина. Марк тряхнул головой, вырываясь из оцепенения.

– Да, Регина спит. Как младенец, – от последнего слова ему стало не по себе.

Сестра и правда спала, свернувшись калачиком на койке в застекленной комнате. Он укрыл ее плюшевым пледом. На тумбочке стояла недопитая бутылка со смесью.

– Как прошел процесс «Обнуления»?

– Легче, чем я ожидал. Она почти сразу перестала что-либо понимать. Вскоре уже не узнавала меня. А вот мне было тяжело, – вздохнул Марк и встал с расшатанного кресла. Подошел к прозрачной стене, разглядывая в полумраке силуэт Регины. – После «Обнуления» она впала в панику, но почти сразу успокоилась, когда я ее обнял.

– И насколько все затянется? – в голосе жены слышалась усталость. – Ириша уже забыла, как папа выглядит.

– Потерпите, мои родные. Осталось чуть-чуть, – он уже боялся называть конкретные сроки, потому что в прошлый раз просрочил на месяц. – Она пока даже не может есть. Когда станет более самостоятельной, я вас познакомлю. Снова…

– Я понимаю, Марк, ты стараешься ради Регины. Но и нас пойми, мы скучаем.

Марк стиснул телефон и зажмурился:

– Скоро, скоро все наладится.

Ему отчаянно хотелось в это верить.

***

Процесс восстановления шел на удивление быстро. Марк каждый день вел голосовые записи, отмечая успехи сестры. Прошел всего месяц, а по подсчетам Марка и поведению Регины, ей исполнилось лет десять.

– Смотри, это мольберт, кисти, масляные краски… Как-то мы с тобой рисовали в альбоме, только теперь все серьезно, – улыбнулся Марк, расставляя перед Региной принадлежности для рисования.

– Совсем как у взрослой! – она радостно захлопала в ладоши.

На голову Регины был натянут капюшон толстовки с заячьими ушками, которые болтались в разные стороны, когда она крутила головой.

– Да, – Марк заметил, что к застекленной двери подошел начальник, и поспешно вскочил на ноги. – Можешь попробовать порисовать, а я скоро вернусь.

Он вышел из комнаты и плотно закрыл за собой двери, чтобы ни один звук не долетел до Регины. Та с воодушевлением взялась за кисти.

– Как продвигается эксперимент? – вопрос Бориса Григорьевича прозвучал чересчур бодро.

– Пока хорошо, – уклончиво ответил Марк.

Борис Григорьевич пожевал губы и стал задавать разные незначительные вопросы, будто оттягивал неприятный для него момент.

– Ты ведь знаешь, что я тоже поставил свою карьеру на кон? – вдруг выпалил он.

– Почему? – от шока Марк даже не отреагировал на Регину, которая обернулась к двери и с радостной улыбкой ему помахала.