Читаем Обо мне и всем воображаемом полностью

Обо мне и всем воображаемом

Как я собиралась! Купила складные стулья, нашла где-то походный столик, чуть не отдалась за него в рабство, но обошлось. А как упаковывала вещи. Эти люди, которые запихивают кораблики в бутылки, — просто щенки. Я запихнула подушку в карман штанов. Потому что сказали: вещей брать минимум, но ничего не забыть. Не забыла даже зубочистки.

Поехали сначала вдвоем: я и… ну в общем, что говорить — уже никто. Потом подхватили его друга детства, — Кольку. Должна была еще какая-то девочка ехать, но передумала. Ладно. Дорога так себе: последний час — по колдобинам, по камышам. Заблудились, нашлись. Машина заглохла, поехала. Ладно. Добрались. Озеро некрасивое — тоже ладно, зато тихое. Все раскладывают снасти, я уже в купальничке — бегу. И тут:

— Маша, ты куда? Здесь же не купаются, ил по колено.

Как это описать? Представьте, вы на бесплатной дегустации в ресторане «Мишлен». Пришли и вдруг вспомнили: у вас же челюсть сломана, и уже два месяца вы питаетесь через трубочку.

Я сделала вид, что просто очень нравится гулять именно на этой травке — за ней сюда и ехала. Потом пошел ужасный ливень, и моих слез стало вообще не видно. Потом дождь стих, мне настала пора резать салаты, мыть посуду, смотреть на драку местных и отмывать собаку от ила (она рискнула).

Утром начался чемпионат по рыбной ловле со спиннингом: как выяснилось, на него мы и ехали. К обеду в моей палатке появились караси. Они дрыгались, заглядывали жалобно в глаза, я отсекала им головы походным ножичком. Не вымещала обиду, просто всем, кроме меня, хотелось уху. Я смотрела на этих карасей и думала: вот вы плавали, сколько хотели, а счастья-то в жизни все равно нет.

К вечеру засобирались обратно. Колька присоединился к какой-то веселой компании и решил с ними заскочить на другое озеро, искупаться. Я и уже никто приняли коллегиальное решение ехать домой. При этом я все время молчала: просто перед глазами все время стояли эти бедные караси, и было ужасно грустно.

Платье-психотерапия

Если вы думали, что тягу к вязанию выдают вместе с первой пенсией, то нет. Я всегда ненавидела образцовую советскую школу, ведь она научила мою маму любить спицы. По семейной легенде, я еще не родилась, а у меня уже появились вязаные колготочки. Даже ноги чешутся от воспоминаний.

Я не то, чтобы очень против такой одежды. Это вполне приемлемое наказание за массовые вивисекции или поджоги жилых кварталов. Но я не мучала даже гусениц. Я не сожгла ни одной тополиный пушинки. И все равно носила вязаные колготки.

Зато никогда не боялась заболеть. Фраза «оденься потеплее» звучала не страшнее, чем «давай-ка закапаем нос стаканом чеснока».

В 90-е на российских прядильных фабриках произошли реорганизации, уволили всех людей с садитскими наклонностями. Это моя версия. Но как-то же объясняется, что вместо колючей изуверской пряжи появилась мягкая. Жить стало легче, но боязнь вязаного все равно осталась. А у мамы осталось ее хобби.

Мама вяжет до сих пор и исключительно для меня. Говорит, что на себя вязать сложнее. Однажды мне удалось переориентировать ее на коврики. Это продолжалось пару месяцев. Потом выяснилось, что пол в квартире слишком конечен.

И снова здравствуйте, вязаные платья, кофты, шапки, трусики, топики, сумки и маски для сна. На вязаных джинсах я чуть не сломалась об их диалектическое противоречие. Сделала вид, что ничего такого не существует. Но они слишком демонстративно лежат в закрытом шкафу, слишком часто

появляются в мамином разговоре:

— Маша, они не жмут?

Мама убеждена, что я безумно обожаю все вязаное. Но ношу, когда она не видит. Мама не понимает намеков. Я говорю:

— Мама, у меня уже нет места для новых вещей.

Она:

— Ну ладно-ладно.

Также она через неделю:

— Я почти довязала тебе платье с воланами!

Новому платью я привычно сказала: «может, когда-то мы пойдем гулять в темноту». Я положила его на верхнюю полку, я о нем забыла. Оно никак не фигурировало в моей жизни. До настоящего дня.

Утром подруга написала в чате, что сшила платье из халата и занавески. Она любила и ненавидела свое творение одновременно. Она готовилась быть городской сумасшедшей, а я уже почти написала комментарий абсолютно здорового человека: с такой лексикой, как «забей», «пофиг», «общественное мнение» и, конечно, «пфффф». И вдруг я поняла, что мое собственное вязаное платье с воланами — это психотерапия. Я даже нашла, от чего оно лечит. Гелотофобия — расстройство невротического спектра по типу социофобии, боязнь перед насмешками со стороны других людей.

Вот оно как: это же платье «посмотри в глаза своему страху». Платье — вместо индивидуальных и групповых сеансов когнитивно-поведенческой терапии. Я сразу вспомнила, как в студенчестве хотела надеть мешок из-под картошки, чтобы стать абсолютно индифферентной к чужому мнению. Где это все, если сейчас я выхожу из маршрутки, ударяюсь головой, и мне не больно. Мне стыдно!