Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже

Всякий раз, когда Мержанов писал для «Советского спорта» или «Футбола», разыгрывалась одна и та же сценка. Он приходил ко мне, наказывал секретарше не звать меня к телефону и никого не впускать, захлопы­вал дверь на замок и клал передо мной рукопись.

— Читайте! — говорил он тоном приказа. Я знал, что мне не отвертеться, и откладывал в сторону даже самые срочные бумаги, как мы говорим, «в номер».

— Возьмите ручку,— тем же тоном произносил Мержанов.

Я начинал с небольших, осторожных поправок, но редакторский навык брал свое: что-то вычеркивал, что-то вписывал. Мержанов хранил молчание.

Закончив, я придвигал к нему рукопись.

— Может быть, что-то не так, посмотрите...

— Все — так. Только вы не думайте, что стилисти­ческие выкрутасы так уж важны: главное за что и против чего автор, мы — не Флоберы.

— Мартын Иванович, помилуйте: зачем же вы за­ставили меня читать, печатали бы как есть?

— Мне лучше знать—зачем. Вы — при должности.

Пикировка, постороннему показавшаяся бы не

слишком вежливой, заканчивалась тем, что мы не выдерживали и смеялись.

Мержанов нежно, даже сентиментально, впадая в во­сторженность, любил футбол красивый, изящный, технич­ный, был верным поклонником бразильцев. Среди наших мастеров его избранниками были Г. Федотов, Пайчадзе, Нетто, Сальников, Воронин, Месхи. Он мог любоваться их фотографиями, а если кто-то заставал его за этим занятием, заявлял: «У вас, разумеется, другие герои, вам подавай бегунов, костоломов, силачей», хотя подошед­ший не проронил ни слова. Это не было вздорным ворчанием, Мержанов слишком хорошо знал хрупкость футбольной красоты, как нелегко ее сберечь, сколько у нее противников. Он враждовал с теми, кто превозносил оборону, забывая сказать доброе слово об атаке. Футбол он мерил по форвардам и сокрушался, что в новейших тактических построениях их становится меньше.

Работавшие рядом с Мержановым нередко расхо­дились с ним в оценках, не принимали его крайностей. Одно время Мержанов сидел в комнате вдвоем с Алек­сандром Яковлевичем Виттенбергом, известным по псевдониму — А. Вит, и все, кто проходил мимо их двери, изумлялись: «Когда же они работают?» С утра до вечера оттуда раздавались крики: «Ты — жалкий оборонец!», «А ты — демагог и авантюрист!» Это не мешало Мержанову и Виту, людям умным и интел­лигентным, отдавать должное друг другу, без этих схваток им, по-моему, было бы пусто.

Были и в прежние времена журналисты, писавшие о футболе со знанием дела, твердо и самостоятельно (М. Ромм, А. Перель, И. Бару, В. Фролов, Н. Киселев), но они оставались как бы сами по себе. Мержанов, коль скоро он оказался во главе «Футбола», специаль­ного журнала, замыслил создать школу боевой, атаку­ющей журналистики и сам ее возглавлял, атаковал. Каким он хотел видеть футбол — активным, технич­ным, наступательным, такою он мыслил себе и фут­больную журналистику. Добиться этого было не так просто, как может показаться, к соблазнительной фут­больной теме льнут самые разные люди, среди них достаточно и таких, которые готовы «входить в поло­жение», особенно если затронуты команду тренеры, игроки, им близкие, или таких, которым «до лампоч­ки» проблемы, лишь бы пописывать, никого не заде­вая, безбедно, с удобствами.

Мержанов сражался все шесть лет, что был редак­тором «Футбола». И был влюблен в свое детище. Как-то, листая свежий номер, он произнес: «Сколько тут всего, а? И за какой-то пятачок. Год назад болель­щику и не снилось такое чтиво».

«Футбол» начал с экспериментального — для выяс­нения рыночного спроса — стотысячного тиража, кото­рый стремительно рос с благословения довольной «Союзпечати». Был период, когда тираж подскочил, если память мне не изменяет, до трех миллионов. И читатели были довольны, и прибыль выросла. Вдруг нас поставили в известность, что тираж ему назначен постоянный — миллион двести тысяч. Кто назначил, почему пренебрегли интересами людей, да и финан­совыми выгодами, — осталось неизвестно. Если в Мо­скве «Футбол» продавали свободно, то в других горо­дах им стали спекулировать, а райцентры и сёла и вов­се его лишились.

Случилось это после того, как в 1964 году наша сборная проиграла в Мадриде финальный матч Кубка Европы испанцам. Тогда отстранили от команды тре­нера Бескова, и, как мы чувствовали, футбол из-за этого поражения «наверху» необъяснимо, безвинно впал в немилость.

Спустя время мне рассказали, как было с тиражом. Перед М. А. Сусловым, в ведении которого находи­лась печать, положили сводку тиражей всех газет и жу­рналов. «Футбол» там оказался выше некоторых ор­ганов, считавшихся «главнее». Тогда его название об­вели красным карандашом, к овалу присоединили стрелку, указывающую его место пониже, знай сверчок свой шесток. Ведомственный пиетет был соблюден. Это называлось тогда «тиражной политикой».

Снижение тиража задело нас; мы-то были убеждены, что делаем полезное и выгодное дело, надеялись быть еще более полезными и выгодными. Мержанов как-то затих, как истинному редактору ему было присуще хозяйское чувство, он гордился растущей популярностью издания.