Обогнувшие Ливию

— А что дальше? Э, Гвоздь, ты уж помолчи! Как говорил мой друг, у кинжала есть лезвие, и язык ему не нужен. Как колодец не наполнить росой, так и наши головы твоими речами. Поручи дело ребенку, а сам беги за ним, иначе не увидишь ни дела, ни ребенка. Выслушай совет Гвоздя и умойся, иначе весь будешь в крови.

— А что тут долго думать, — сказал очень рассудительный раб, которого все звали Мем-Молитва, так как он знал назубок длиннющую заупокойную молитву. — Царь Итобаал ведь не захочет оставаться с нами. Поэтому изберем нового правителя. Из рабов.

Всем понравилась мысль Мема. Но с неожиданным раздражением вступил в разговор молчавший до этого Астарт:

— А потом этот повелитель будет пьянствовать с друзьями и начнет резать всех, кто ему не по душе.

— О небо, верные слова! — вдохновенно воскликнул Хромой. Он льстил, мечтая втянуть в общее дело молодого кормчего. — Мы слушаем тебя, Астарт.

— Народом должен управлять справедливый судья.

— Как судья? — удивился Гвоздь.

— Я не слышал о странах, где вместо царей на престолах бы сидели судьи, — изрек Мем.

— Я не понимаю в таких делах, — честно признался Эред и тяжко вздохнул, — но как без царя?

— Как слеп человек! — гневно воскликнул Астарт. — Даже пытаясь смотреть вдаль, он видит что близко. Пусть правит судья, но не царь!

Астарт обвел всех грозным, почти враждебным взглядом.

— Пусть, если ты так хочешь, — еще раз вздохнул Эред.

— Но и этот твой судья, — сказал Хромой, — что его остановит, если у него будет вся власть?

Астарт на миг растерялся. Но тут же нашелся:

— Пусть будет двое судей!

— Сто ударов паяльщика не сравнится с одним ударом кузнеца! — вскричал Хромой. — Сто наших речей жалки перед одним твоим словом, наш друг и спаситель Астарт. Я за двух судей, за двух шофетов. А рабами у нас будут знатные тиряне.

— Пусть роют ямы под виноградные лозы, пусть носят тяжести и пасут скот, пусть делают самую грязную и трудную работу! — закричал Гвоздь, дрожа от восторга.

В глазах рабов клокотало пламя, и кулаки сжимались сами собой.

— Да, но как на это посмотрят боги? — произнес рассудительный Мем.

— Боги любят жертвы, — ответил Астарт, — богатой жертвой можно искупить любое безумство. Так что пусть будет шофет-судья, а не мельк-царь!

ГЛАВА 16 Идиллия

— Что ты наделал, мой милый, — первое что произнесла Ларит, когда они встретились. На ее лице боролись страх и радость.

— Мы опять вместе, Ларит… Он обнял ее.

— Как прекрасна моя Ларит! Как прекрасны ее глаза! Все прекрасно, что принадлежит ей! Слышишь? Даже страх твой — чудо!

— Богиня между нами! Ты погубил все! Никто не позволит мне покинуть храм ради земной любви.

— …Ибо крепка, как смерть… — с горькой иронией проговорил Астарт. — Никто не позволит, но я же покинула. — Женщина торопливо шептала: — Мы скоро погибнем, обязательно оба погибнем, и мне становится не так страшно… Нисколько не страшно, если ты со мной. Боги не могут поразить одного из нас, это безжалостно и несправедливо. Они поразят обоих. А это уже не страшно. Шумели сосны, дюны курились струйками песка. Рабы разбрелись по всему пляжу в поисках съедобных моллюсков. Их живописные фигуры, казалось, были созданы для этого дикого, неповторимого пейзажа.

— Мы будем живы назло жрецам… и богам… И ты родишь мне много крепких парней вроде Эреда, — его рука, большая, тяжелая, ласкала ее. Ларит молчала, закрыв глаза, и в мохнатых ресницах сверкали слезинки. — Богам не за что нас карать: оскорбить жреца — не значит идти против бога. «Твой бог — в сердце твоем», — сказал Иеремия. Жрецы и храмы никому не нужны — ни богам, ни людям… Велик Иеремия, раскрывающий людям глаза. Его слова заставили меня думать. Жрецы — паразиты веры, они сосут человека, творят зло. Это мы видим с рождения. И как трудно привычному дать оценку! Но найдется человек, посмотрит вокруг и скажет: это плохо, разве не видите, а это хорошо. И многие начинают видеть. Удивительно…

Ларит размышляла. Слова Астарта несли всегда столько пугающей новизны, что трудно было сразу справиться со своими чувствами. Очень трудно жрице расстаться с привычным, освященным богами укладом.

— Если в нашей жизни еще появится жрец, я забуду о клятве, данной Мелькарту, — произнес Астарт зазвеневшим голосом.

После захода солнца заговорщики на лодках и плотах поплыли к Тиру, где тысячи взбудораженных невольников ожидали сигнала. Как ни рвался Астарт в бой, как ни пылала его душа, но и на этот раз Мелькарт победил. Клятва, данная высшему божеству, удержала его в дюнах.

Зажглись яркие звезды. Глухо шумела приливная волна. Выли шакалы в пальмовой роще, и перекликались, кормчие невидимого каравана, идущего вдоль побережья.

Астарт и Ларит вошли по пояс в воду. Астарт смял в кучу одежду, свою и жрицы, и бросил навстречу приливу. То был древний обряд молодоженов, пытающих судьбу. Если море выбросит одежду обратно в одном комке, быть им вместе. В ином случае — судьба их разлучит.

Астарт волновался не меньше своей возлюбленной. Они медленно брели по мелководью, обнимая за плечи друг друга.