Обойдемся без свадьбы

Ее гнев и недоверие были такими осязаемыми, что, казалось, их можно пощупать. Какой контраст с ее мягкостью и открытостью прошлой ночи. Керк мог представить, что будет, когда она услышит то, что он должен ей сказать. В дверь постучали, и в кабинет просунул голову один из телевизионщиков:

— Осталось десять минут, мистер Таннер! Нам нужно приладить вам микрофон и проверить звук.

— И мне тоже, — дрожащим голосом произнесла Салли.

— Вы уверены, мисс Харрисон?

Керк увидел, как она опять побледнела. Но, верная бойцовскому духу Харрисонов, Салли отставила поднос с фруктами на стол и встала. Она оправила жакет, провела ладонями по бедрам. Руки у нее все-таки дрожали.

— Абсолютно уверена. Давайте покончим с этим.

— Вам не надо говорить, вам вообще не надо ничего делать. Я сам сделаю объявление.

— На самом деле? Вы считаете, что это удачная мысль, учитывая, что люди ожидали увидеть моего отца, человека, которого они знают и которому… доверяют, а вместо этого перед ними появитесь вы?

От едкости в ее голосе могло бы свернуться молоко.

— Они могут доверять мне, — ответил Керк на ее тираду. — И вы тоже.

— Простите, но мне трудно в это поверить.

Салли пожалела о том, что поела. Теперь ее подташнивало. Как осмелился Керк скрыть от нее, кто он? Что же он за дрянь такая, если добивается преимущества, поставив соперника в заведомо невыгодное положение? Он постарался дать ей понять, кто хозяин положения! А что, если он попытается использовать против нее их единственную ночь?

Салли выпрямила спину и посмотрела ему прямо в глаза.

— В отсутствие моего отца я сама хотела бы сделать объявление о слиянии. Вы сможете уточнить детали позже. Этого хотел бы папа.

Тошнотворное ощущение в желудке усилилось при мысли быть номинальной главой, поскольку именно она сделает заявление о расширении компании. Но она обязана это сделать хотя бы ради того, чтобы спасти репутацию. Керк с минуту смотрел на нее, потом пожал плечами, взял с письменного стола пачку бумаг и отдал ей.

— Вот официальное заявление, которое ваш отец приготовил вчера. Если вы уверены, что справитесь, я не возражаю, чтобы это сделали вы, а я отвечу на вопросы аудитории. После окончания вопросов и ответов онлайн мы повторим то же самое для прессы.

— Почему на вопросы будете отвечать вы? Почему не Сайлас Роджерс, как исполнительный директор, или один из старших администраторов?

— Салли, ваш отец и я несколько месяцев работали вместе над подготовкой этого решения. Никто другой кроме меня не сможет дать ответы на вопросы. Я единственный, кто разрабатывал план с вашим отцом. Вот почему я был назначен временным председателем. Совет директоров на совещании, которое состоялось сегодня утром, дал свое одобрение.

Сегодня утром… пока она была в больнице, сходя с ума за отца.

— Несколько месяцев? — не сдержавшись, выкрикнула Салли. — Но я не слышала об этом до вчерашнего дня!

— Это было решение вашего отца — ничего не разглашать как можно дольше. Он надеялся сделать объявление вместе со мной сегодня. Мы бы выступили единым фронтом, но, поскольку он не может этого сделать, сделаем мы с вами. Согласны?

Согласна ли она? Нет, категорически не согласна. Но разве отец не продумал все? И ни одно из его решений — за исключением совместного поспешного обеда прошлым вечером — не включало ее.

— Позвольте мне почитать заявление.

Салли читала текст, напечатанный на страницах через два интервала, и слышала голос отца в каждом прочитанном слове. Это неправильно. Он сам должен быть здесь и сам это сделать. Эта компания — предмет его гордости и радости, созданная его упорным трудом, и он уважал каждого из своих сотрудников, высоко их ценил.

Ей придется преодолеть свою фобию и стать тем человеком, на кого отец мог бы положиться.

Беспокойство и волнение росло с каждой минутой. «Будь смелой, — приказала себе Салли. — Ты сможешь это сделать». Она глубоко вздохнула, встала и встретилась глазами с Керком.

— Пойдемте.

— Вы уверены? Вы справитесь?

Серо-зеленые глаза просверлили ее. Салли чувствовала, что он наверняка видит ее насквозь, видит напускную браваду, видит, как она трясется внутри. Вероятно, ему рассказал отец про ее глоссофобию[1]. Но она не отступит.

— Справлюсь, — ответила Салли, придав голосу твердость, которой не чувствовала.

— Салли, вы не должны…

Она тряхнула головой:

— Нет, должна.

Он не понимает, но сейчас для нее это жизненно важно. Способ доказать, что она чего-то стоит. Возможность доказать отцу, когда ему станет лучше и он об этом узнает, что она в состоянии побороть страх, робость, тревогу и на нее можно положиться.

Керк кивнул:

— Прекрасно. Помните, что я буду рядом.

Нужно ли ей это? Она не хочет зависеть от него, от человека, с которым вступила в интимную связь, но совсем его не знала.

«Не думай о прошлой ночи! Не думай о том, какой у него запах, какое тело и какое наслаждение он тебе доставил».

Она должна об этом забыть! Они вошли в конференц-зал. И на нее моментально нацелилась камера. За камерой — телеэкраны во всю стену зала. На каждом экране — лица сотрудников, собравшихся в своих отделах. И все смотрят прямо на нее.