Оболганная империя

Еще одна черта к характеристике умственно-морального уровня "реформаторов". В "Дневнике" (запись от начала ноября 1988 года) писателя, ректора Литературного института С. Есина говорится: "Институт делает экспертизу по текстам Коха и Чубайса. Проходя в кабинет, вижу, как из приемной выносят магнитофон с большими вертикальными дисками. Слушали телефонные переговоры этих двух фигурантов современной истории, записанные на пленку. "Спецы" говорят, что тексты совсем криминальные по лексике, с большим количеством мата, речений из быта качков и бандитов. Будто переговариваются не два премьер-министра, а служащие "Коза Ностры"".

Поэт Юрий Кузнецов рассказал мне о забавном случае, как он был ошарашен, парализован, когда, впервые приехав в Москву, увидел в автобусе негров. Ему показалось, что ими заполнен весь вагон. А приглядевшись, подсчитал: их, негров, всего четыре, а остальные, человек тридцать, русские. В сем казусе есть нечто оптимистичное, эдакий здоровый национализм - зрячесть насчет того, сколько наших, и не перебор ли не наших. Но ныне-то уже выходит наоборот: четыре наших, а "остальные, человек тридцать", - кто они? Недаром старший братец А. Чубайса выкрикивает с трибуны, что Москва - город еврейский, чеченский и т. д. И, конечно же, сладкоголосые зазывания "рыночной" сирены "построить вам мечту" доходят не до наших обобранных русских, а до интернациональной мафии разных калибров. И если мы не имеем денег, чтобы купить квартиру, то должны иметь что-то в голове, чтобы понимать, что происходит вокруг и какие выводы нам надо делать. Как мы реагируем, когда, например, русофобское телевидение сладострастно смакует такой "сюжет": в Грозном из окна второго этажа дома чеченка, вопя по-дикому, грозит кулаком стоящей внизу плачущей русской женщине, выброшенной из собственной квартиры. Представьте, что в Москве русская женщина выгнала из квартиры чеченку, - какой вой подняли бы "демократы". А там, в этой "Ичкерии", десятками тысяч убивают, изгоняют из домов русских, и мы не просто молчим, а не хотим даже знать об этом. Но эти "злые чеченцы" попридержали бы свои кинжалы и автоматы, если бы знали, что такое же, как у них в "Ичкерии" с русскими, будет и с чеченцами в Москве. И во всей России!

Дряблость "всепрощения", "понимания" других в ущерб себе, своим национальным интересам и губит нас.

И это безволие мы готовы оправдывать некой нашей загадочной природой, данной нам, в отличие от других, неслыханной свободой воли. Этой "внутренней свободой" некоторые объясняют и беспримерное нынешнее терпение народа: для него слишком узкая цель - противостоять, объединяться, бороться на "внешних началах" (экономических, социальных, политических, патриотических и т. д.), "русская душа живет чем-то большим". Пьер Безухов у Толстого хохочет, оказавшись в неволе: "Ха-ха, ха! ...Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня - мою бессмертную душу! Ха, ха, ха! - смеялся он с выступившими на глаза слезами". Вот так и каждого из нас (как французы - Пьера) могут запереть, засадить в тюрьму, в сумасшедший дом (как о. Михаила), и что? Мы также будем хохотать от радости, что все это чепуха, вздор для нас с нашей "свободой воли", "бессмертной душой"? Пусть оно и так, но ко времени ли? Ведь ныне даже сам Патриарх Алексий II стал призывать: "Все мы должны защищать Отечество и от врагов внешних, и от врагов внутренних" ("Независимая газета", 24 февраля 1998 года).

Ныне важнее всего, пожалуй, осознание нами себя как русских, как нации, осознание не только своих слабых сторон, своих недостатков (в этом мы преуспели, как никто в мире), но и своих сильных качеств, своих достоинств. В свое время даже такой либерал, как В. Г. Короленко, после поездки в Америку писал: "И много у нас лучше. Лучше русского человека, ей-богу, нет человека на свете". И, пожалуй, нет человека, народа сильнее. Историк Н. Костомаров, малороссиянин, не чуждый украинского национализма, писал: "...Можно уже в отдаленные времена подметить те свойства, которые вообще составляли отличительные признаки великорусской народности: сплочение сил в собственной семье, стремление к расширению своих жительств..." О "еще неслыханной в мире стойкости, живучести и силе распространения" русского народа писал Н. Н. Страхов (в книге "Борьба с Западом в русской литературе"), видя в то же время "высший интерес" его в "духовной области". Ведь мы действительно великий, самобытный народ, и не только вкладом в мировую культуру, но и своим опытом бытия - общественного, религиозного. Ведь это русский народ объединил вокруг себя сотни наций, племен в великое государство, которое враги наши оклеветали как "империю зла", но которое навсегда останется в истории прообразом человеческого братства.