Обольщение ангела (Сердце ангела)

– И я тоже, – сказал Гэвин.

– И, конечно, я, – добавил Гордон.

Роберта выложила на стол лепешки и разлила по кружкам молоко. Гордон сел на один стул, она на другой, а ребята уселись на табуретки. У нее было такое ощущение, что здесь, в горах, они все – одна семья. Теплое чувство сопричастности и родства охватило ее.

– Эти лепешки не хуже, чем у бабушки Бидди, – сказал Дункан.

– Даже лучше, чем у нее, – поправил брата Гэвин.

– Ты неисправимый льстец, – сказала Роберта малышу.

– А что это такое? – спросил тот.

– Это такой любезный человек, который всегда говорит дамам то, что они желают услышать, – пояснила она.

– Так, значит, он лжет? – спросил Дункан.

– Ну, иногда говорить правду не очень любезно, – возразила Роберта.

Ребята вопросительно посмотрели на отца. Гордон пожал плечами и кивнул, показывая, что, в общем-то, он с этим согласен.

– А мы останемся с вами на все лето? – поинтересовался Гэвин.

Тут уже Роберта бросила на мужа вопросительный взгляд.

– А как же Кора?

– Фергус хочет, чтобы она вернулась в Инверэри, – уклончиво сказал тот. – Наверное, соскучился по ней и малышу.

– А вы что, не хотите, чтобы мы жили у вас? – спросил Гэвин.

– Господи боже, ну конечно, хочу, – ответила Роберта. – Представляю, сколько проказ мы вчетвером тут устроим.

Гордон указал на Смучеса и поправил:

– Ты хотела сказать – впятером.

– Ты прав, – с улыбкой сказала Роберта. – Конечно же, впятером.

После завтрака Гордон с Дунканом отправились рыбачить, а Гэвин предпочел остаться дома. Роберта вышла вместе с ним из домика и уселась под раскидистой березой, в то время как Смучес принялся шнырять по ближайшим кустам.

– Скажите, а когда можно говорить неправду? – спросил вдруг Гэвин, глядя на нее пронзительными серыми глазами, так похожими на отцовские.

– Лучше бы, конечно, всегда говорить только правду, – пряча улыбку, сказала Роберта. – Однако бывают разные случаи. Плохая ложь всегда во зло, а добрая ложь иногда помогает не огорчить или не рассердить любимого человека. Поэтому плохая ложь причиняет боль, а добрая ложь предотвращает ее.

– Я понял, о чем вы, – сказал Гэвин. – Если дедушка спросит, выучил ли я уроки, я должен ответить «да», даже если не выучил. Ведь дедушка старый, и мы не должны его огорчать.

– Пожалуй. – Роберта нагнулась и сорвала цветок одуванчика. – Закрой глаза. Я хочу посмотреть, любишь ли ты масло.

– А как вы это сделаете? – спросил малыш.

– Если я приложу этот цветок к твоему подбородку и на нем отразится желтое, значит, ты любишь масло, – сказала Роберта.

Гэвин тут же закрыл глаза и приподнял подбородок.

– О, я вижу ты просто обожаешь свежее масло, – засмеялась она.

Гзвин хихикнул.

– А дайте-ка я попробую.

Роберта протянула ему одуванчик, закрыла глаза и тоже приподняла подбородок. Его голос прозвучал очень близко от нее, когда малыш произнес:

– Вы тоже любите масло.

Она открыла глаза и увидела, как он расплылся той же неотразимой улыбкой, какой отличался его отец. Потом неожиданно взял ее за левую руку и поцеловал родинку.

– Я люблю вас, леди Роб, – пробормотал он при этом. Слезы навернулись у нее на глаза, и она смахнула их кончиками пальцев.

– Я тоже люблю тебя.

– Тогда почему у вас слезы на глазах?

– Это от радости, милый, – ответила она. – Женщины плачут, и когда они счастливы.

Гэвин бросился в ее объятия, и она крепко прижала мальчика к себе. Как бы она хотела, чтобы и его отец сказал ей эти же самые слова. Боже правый, ведь случилось то, чего она боялась больше всего, с чем боролась много месяцев. Она влюбилась в Гордона Кэмпбела.

В ту ночь Роберта узнала, что значит быть замужем и с детьми. Ребятишкам Гордон постелил на полу, и она накрыла их одеялом. Смучес тут же залез туда и устроился между ними на ночь.

Потушив свет, Роберта разделась и забралась в постель, уютно устроившись рядом с мужем. Лежа в его объятиях, она чувствовала себя спокойно и удобно, а когда Гордон потянулся к ней и накрыл ей рот сладким поцелуем, обвила его шею руками и еще теснее прижалась к нему.

– Леди Роб, – раздалось вдруг в темноте.

– Что тебе, Гэвин?

– А мы и завтра утром будем есть лепешки?

– Если хочешь.

– Я хочу.

– И я тоже, – подхватил Дункан.

– Ну что ж, ладно, – сказала она. – Но учтите, если я не высплюсь, то буду слишком усталая, чтобы готовить для вас.

На некоторое время воцарилась тишина.

Немного выждав, Гордон снова придвинулся ближе и бесшумно поцеловал ее. Роберта скользнула языком ему в рот, и поцелуй стал испепеляюще страстным. Пальцы Гордона прошлись по ее обнаженным ногам, и у нее перехватило дыхание, когда он стал гладить ее между бедер.

Стараясь не шуметь, Гордон накрыл ее тело, и Роберта впустила его внутрь себя. Но кровать предательски заскрипела, когда они начали двигаться в такт, охваченные нарастающей волной сладострастия.

– Что вы делаете? – громко спросил Гэвин в темноте.

Гордон с Робертой замерли.

– Они делают тебе сестренку, – громким шепотом сказал Дункан. – Молчи, если не понимаешь.

– Спасибо, – крикнул Гэвин.

Гордон и Роберта не знали, то ли смеяться, то ли досадовать. Смирившись с неизбежным, Гордон скатился с жены и прижал ее к своему боку.