Обольщение Евы Фольк

— Конечно, хороший, — вмешался в разговор Бибер. — Кстати говоря, Андреасу дают увольнительную на Рождество. Насколько я знаю, он больше всего любит яблочный рулет с сахарной пудрой.

Ева не знала о приезде Андреаса. От мысли о нем ее сердце забилось быстрее.

— Да… Нужно будет приготовить.

— Вольф говорит, у тебя припрятан ликер? — спросил профессор.

Ева игриво похлопала его по руке.

— Принести вам, да?

— Да, и еще печенья.

Тихо засмеявшись, Ева вышла в темный, ведущий к лестнице коридор. Дом Кайзеров по планировке был похож на дом ее родителей, но на втором этаже в нем было только две спальни. Внизу находилась маленькая кухня, просторная столовая и уютная гостиная, в которой, судя по звукам, Вольф в этот момент пытался поймать по радио правительственную волну. «Значит, на Рождество приезжает Андреас. Просто чудесно!»

Погруженная в свои мысли, Ева забыла о лестнице и, промахнувшись ногой мимо первой ступеньки, с испуганным криком провалилась в темноту. Взмахнув рукой в отчаянной попытке схватиться за перила, она рухнула на твердые дубовые ступени и с ужасающим грохотом скатилась вниз.

Вольф, выскочив из гостиной, бросился к Еве. С помощью поспешно спустившегося сверху Ганса, он помог ошеломленной жене добраться до дивана.

— Как можно было пропустить ступеньку! — кипятился Вольф.

— Ах, Вольф, как больно! — всхлипывала Ева, растирая обеими руками распухшую лодыжку. — Я не знаю. Там темно.

— Но ты же видела, что там темно. Нужно было ступать осторожнее.

Ганс, быстро приготовив на кухне холодный компресс, вернулся в гостиную и опустился перед хныкающей Евой на колени.

— Все будет хорошо, дорогая. Просто приляг и приложи это к ноге. — Осторожно ощупав распухшую ногу Евы, Ганс встал. — Похоже, обошлось без переломов. Отделалась несколькими синяками и растяжением, — сказал он встревоженному Вольфу. — Пусть пока полежит, а завтра утром вызовете Кребеля.

Ева, кивнув, попыталась улыбнуться.

— Вижу, вам придется есть кексы без меня.

Вдруг, Ева ощутила внутри резкий спазм. Охнув, она схватилась за живот.

Запись в дневнике от 30 января 1937 года: