Обольщение по-королевски

Здание Французской дипломатической миссии выглядело довольно мрачно. В главных приемных комнатах были потушены все огни, на ступенях не было видно слуг в ливреях, которые обычно помогали выйти из карет приехавшим гостям. Дверь перед Анджелиной и стоящими за ее спиной мадам Делакруа с сыном распахнул дворецкий, он принял их верхнюю одежду и проводил спокойно и без лишних церемоний в зал. Гости собрались в длинной, элегантно обставленной комнате с зеркалами в позолоченных рамах, резной мебелью в стиле рококо и сверкающими парчовыми портьерами. Здесь был губернатор Виллэр, мэр со своей супругой и несколько других знатных людей города. В углу стоял Джим Боуи, беседующий с Густавом. Когда Анджелина вошла в комнату, молодой человек поднял свой бокал и, взглянув на нее, выпил — как бы в ее честь. На диване в темно-синей атласной юбке сидела оперная дива, потрясшая Новый Орлеан своим пением в «Севильском цирюльнике»; ее пригласили, как сообщила мадам Делакруа Анджелине еще в карете, чтобы развлечь гостей после ужина. За спиной певицы стояли Густав и Леопольд, которые подшучивали над ней довольно плоско: расточая комплименты ее таланту, они одновременно низко наклонялись над ней, разглядывая полуобнаженные пышные прелести дивы, имевшей очень рискованное декольте. Освальд, выглядевший обеспокоенным, разыгрывал из себя галантного кавалера, занимая жену посла, в то время как Рольф беседовал с мужем этой почтенной леди и губернатором.

Рольф был великолепен в своем блестящем мундире, с несколькими орденами, украшавшими его грудь. Он сразу же нашел ее взглядом в многолюдной комнате и слегка улыбнулся. Принц не сводил с Анджелины глаз, пока губернатор не тронул его за руку, обращая на что-то внимание Рольфа, только тогда он снова вернулся к разговору со своими собеседниками.

Анджелине казалось, что Рольф выглядел усталым, и ему очень не хватало его голубой ленты через плечо с высшей наградой Рутении.

Ее пальцы непроизвольно сжали сумочку, которую она захватила с собой. В это время Элен отпустила какое-то острое озорное замечание, и Анджелина обернулась к ней.

Певица, супруга посла и супруга мэра, Элен и Анджелина были единственными женщинами, присутствующими на этом званом ужине. Поэтому, когда через некоторое время всех пригласили садиться за стол, эта диспропорция стала очень заметной, бросающейся в глаза. Ужин состоял из бесконечной смены блюд. Перед Анджелиной поставили сначала луковый суп, затем последовали устрицы в желе, жареная индейка, фаршированная устрицами и орехами, и заливная телятина. Пир завершился десертом — пирожными с персиками, разными сортами сыров, засахаренными орехами и сушеными фигами. Хотя еда была великолепно приготовлена и стол чудесно сервирован, Анджелина почти все оставила нетронутым, пытаясь завязать разговор с Андре, сидевшим с одной стороны от нее, и мэром, сидевшим с другой. Она избегала слишком часто глядеть на Рольфа и поэтому сосредоточила свой взгляд на украшении стола — сладком блюде, посыпанном Нугой. Оно стояло в центре стола и имело форму Мальтийского креста, который постепенно таял от тепла десятков свеч, укрепленных в чашечках люстры, висевшей над столом.

Когда ужин подошел к концу, дам проводили в зал, где пожилые леди были со всей любезностью усажены на удобные диваны в ожидании пения дивы, которая готовилась к выступлению.

Анджелина стояла с Освальдом, пока Андре ходил за шалью матери, которую Элен оставила на-спинке стула за столом. Анджелина оглянулась, подыскивая себе место — так, чтобы сесть не слишком близко к певице и почетным гостям, а также не рядом с Элен Делакруа, которая имела несносную привычку болтать не умолкая на протяжении подобных концертов. Освальд указал ей на одно вполне удобное место, а потом вдруг круто повернулся и исчез. Анджелина обернулась, чтобы выяснить причину такого странного поведения, и увидела рядом с собой Рольфа.

— Чайка в сером оперении, скорбная и бесконечно дорогая. Как ваши дела?

— Ничего. А ваши? — выдавила она из себя, в то время как взгляд ее непроизвольно скользнул по золотистым прядям волнистых волос, сверкающих на виске. Анджелина знала, что под ними скрывается большая ссадина.

— Я очень тщательно причесал свои волосы, а после обеда сегодня пытался заснуть в затемненной комнате, тоскуя о перепачканной грязью дриаде лесных чащоб, которая раньше приходила ко мне, когда я болел. Я бы отправился в скитания по улицам города, бредя и мечтая о ней, но боюсь, что оставшиеся в живых мои верные телохранители свяжут меня в буквальном смысле слова. Беспокоясь не столько о состоянии моего здоровья, сколько о том, что я выставлю себя на посмешище всему городу.

— Вы были больны?

По лицу принца пробежала тень раздражения, как будто он сожалел о том, что проговорился.

— Да нет, вовсе нет. Густав подтвердит вам, что с моей головой нынче все хорошо, как никогда.