Обольщение в красном

— Леди Офелия обратилась в «Редчайшие цветы» с просьбой организовать ей вечер в саду. Должна признаться, что они сумели превратить весьма унылый сад в настоящее чудо, учитывая нынешнее время года. Никто даже не заметил, как нелепо она подстригает самшит.

Леди Феррис настойчиво продолжала говорить о «Редчайших цветах», несмотря на усилия леди Уиттонбери сменить тему разговора.

Она и леди Уиттонбери вместе заехали к леди Феррис. Леди Уиттонбери заявила, что этот визит необходим для того, чтобы в свете лучше приняли Одрианну.

Леди Уиттонбери тщательно разработала тактику: свекровь Одрианны надеялась, что с помощью этой тактики Одрианна получит пропуск в «Олмак», однако сама она при этом не будет обращаться за протекцией к хозяйкам клуба. Дело в том, что маркиза не хотела мириться с мыслью о том, что другие леди обладают не меньшим влиянием в обществе.

Как подозревала Одрианна, леди Феррис была давней фавориткой леди Джерси, а слово, замолвленное этой дамой, могло стоить больше, чем все эти надоедливые и повторяющиеся утренние визиты.

— Я была там, когда миссис Джойс приехала, чтобы все устроить, — упрямо продолжила разговор леди Феррис, словно она считала, что менять тему разговора можно лишь в том случае, если больше не о чем говорить. — Такая элегантная и приятная женщина.

— Все, кто знакомится с моей кузиной, говорят о ее грации, — заметила Одрианна. — Однако ей все равно будет приятно, когда я расскажу, как вы о ней отзывались.

— Слышала, что несколько лет назад она была гувернанткой. Можно лишь посочувствовать тому, что обстоятельства вынудили ее заняться торговлей. Кстати, с ней была одна девушка. Очень хорошенькая хрупкая блондинка, — пояснила леди Феррис. — Я сразу поняла, что у нее очень живой характер, хотя она и казалась подавленной.

— Это Селия, — кивнула Одрианна.

Леди Уиттонбери наклонилась вперед, чтобы разделить их своей фигурой.

— А вы собираетесь устроить собственный вечер в саду, когда начнется сезон? — спросила она. — В прошлом году о нем с восхищением говорили еще долгое время.

— Да. В середине апреля, — ответила леди Феррис. —Я тоже обязательно обращусь в «Редчайшие цветы». — Помолчав, она добавила: — Я узнала ее. Ту, что помоложе, Селию.

Одрианна не знала, что и сказать. Леди Уиттонбери — тоже. Так они и сидели молча, пока леди Феррис не заметила предостерегающего выражения в глазах маркизы.

— Я однажды видела ее в экипаже, — промолвила она. — Кажется, это было год или два назад. Мы с леди Джерси гуляли в парке, и тут мимо нас проехал этот особенный экипаж. Он всем известен. Он принадлежит — уж простите меня, моя дорогая, надеюсь, вы не будете слишком шокированы — женщине, известной тем, что она выбирает себе высокопоставленных любовников, которые ее содержат.

— Уверена, что вы ошибаетесь, — промолвила Одрианна. — Несколько лет — достаточно большой срок для того, чтобы вспомнить лицо, которое вы мельком увидели в экипаже.

— Это была открытая карета — такие женщины всегда предпочитают передвигаться в подобных экипажах. К тому же лицо женщины трудно забыть. «Кто это такая?» — спросила я у леди Джерси, так сильно меня поразило лицо этой молодой красавицы. «Это ее дочь, — ответила мне она. — Девушка росла в деревне, но теперь, когда выросла, мать привезла ее в Лондон».

Даже леди Уиттонбери, умевшая держать себя в руках при любых обстоятельствах, не смогла полностью скрыть своего смятения. Ее спина оставалась прямой, на лице застыла дружелюбная маска, но все же любой бы заметил, что в ее глазах загорелись сумасшедшие огоньки.

— Поскольку миссис Джойс живет не в городе, а за городом, то вы все же, должно быть, ошибаетесь, — наконец промолвила маркиза.

— Может быть. — Леди Феррис удовлетворенно улыбнулась.

Глаза леди Уиттонбери словно метали маленькие кинжалы. Она нашла какой-то предлог, чтобы завершить визит.

Но как только они оказались в экипаже, ее самообладание испарилось.

— Это невыносимо! Ради твоих интересов я вынуждена якшаться с ничтожествами вроде этой леди Феррис, а она смеет унижать меня… — Маркиза воззрилась на Одрианну. — Ты порвешь сразу со всеми этими женщинами из «Редчайших цветов», — заявила она. — Мне следовало с самого начала потребовать этого. Господи, что будет, если все узнают, что ты жила с этой… Селией?! — Маркиза была в таком ужасе, что ее глаза широко распахнулись, а рот открылся.

— Леди Феррис ошибается, — промолвила Одрианна. Впрочем, она вовсе не была в этом уверена, ведь она ничего не знала о том, что было с Селией, пока та не поселилась у Дафны. По правде говоря, тот факт, что Селия была дочерью куртизанки, не был лишен смысла.

Этим можно было объяснить широту души Селии, ту уверенность, с какой она говорила о том, как в уединении люди нарушают правила приличия, соблюдая их в обществе. А когда Селия ездила в город, она всегда старалась какое-то время побыть одна. Может, для того, чтобы навестить свою мать?