Обольщение в красном

— Это же королевские мастерские, сэр. Они принадлежат Короне, равно как и фабрики во Флавешеме и Биллингколлинге. Отец мистера Конгрива всю жизнь посвятил тому, чтобы убедить всех: у нашей армии и флота лучший порох, и мы гордимся тем, что производим тут порох самого высокого качества. Лучше, чем на других королевских фабриках. И ученые это подтверждают.

— Мистер Мидлтон, вы начальник склада, и, стало быть, вы привозите сюда материалы, сырье и отправляете из мастерских готовый порох.

— Совершенно верно.

— Вам известны все ступени производства и перевозки пороха.

— Да, именно так, — кивнул Мидлтон.

— Учитывая это, вы можете хотя бы предположить, как плохой порох попал на фронт?

Мидлтон задумался.

— Это невозможно, — сказал он, чуть помедлив.

— Но это случилось, — ответил Себастьян. — Порох был сырой, заряженные им пушки не стреляли. И единственное объяснение этому — использование плохого сырья или неправильная перемолка.

Мидлтон, привыкший к тому, что из его мастерских вывозят только первосортный порох, просто не мог такого представить. Он продолжал качать головой.

— Не могло такого случиться на фабрике, где бы она ни находилась, — возмущенно промолвил он. — Слишком много людей следит за производством, слишком многое поставлено на карту. Порох проходит несколько ступеней проверок, тестов, за этим наблюдают десятки специалистов.

— Но что, если это произошло не на вашей, а на какой-то другой королевской фабрике? Во время войны порох производили даже в частных мастерских. Так что не весь порох поставлялся на фронт с фабрик, которыми владеет Корона.

— Большая часть пороха шла именно отсюда, — отозвался Мидлтон. — Впрочем, действительно, производили его и на частных предприятиях. Но их владельцам сообщили все нормы, все требования к пороху. Так что даже если бы произошла чудовищная ошибка, ее заметили бы в арсенале, где проверяют порох.

— Каждый бочонок?

Мистер Мидлтон поджал губы.

— Ну-у… Конечно, я думаю, что не каждый, — процедил он сквозь зубы. — Но каждую партию — точно. И делали это ежедневно. Мы проверяем порох тут, они — там.

— А могло ли случиться такое, что человек из арсенала, зная, что порох тестируют на фабриках, проявил беспечность и не повторил должным образом проверку? — не унимался Себастьян.

— Не беспечность, а халатность, вы хотите сказать? Да, такое быть могло, но вокруг есть и другие люди, которые тоже наблюдают за происходящим. Порох — это серьезный бизнес, сэр. И в его производстве нельзя допускать оплошностей.

Себастьян вынул из кармана листок бумаги.

— Порох был в бочонках вот с такой маркировкой, — сказал он. — Это говорит вам о чем-либо?

Мидлтон внимательно рассмотрел изображенные на листке значки.

— Эта маркировка ставится в Совете по боеприпасам и вещевому снабжению, — промолвил он. — Это означает, что порох уже прошел тестирование в арсенале. — Подняв глаза, он вдруг покраснел. — Но я говорю обо всей партии, а не именно об этом бочонке.

— А другая пометка?

Мидлтон покачал головой:

— Что-то я ее не узнаю… Хотя нет, может быть… — Он взял ручку, срисовал с листка Себастьяна на свой лист бумаги одну из пометок и добавил еще две линии. — Вот, смотрите… Возможно, маркировка была такой. Быть может, она выцвела или просто ее нанесли небрежно. — Мидлтон внимательно пригляделся к обоим листкам. Себастьян увидел, что две линии превратили D&F в Р&Е.

 — Мастерской, которая ставит маркировку D&F, не существует, — сказал он. — А вот маркировка Р&Е означает, что порох был произведен на фабрике «Петтигру и Эвершем»[4]. Она появилась в годы войны, чтобы получить доход. Из-за нее произошло несколько плохих взрывов. Частные мастерские, конечно, не так тщательно проверяют свою продукцию. Да, мы можем контролировать ее качество, но не сам процесс производства пороха. А ведь это не просто хобби для любителей.

Загадка увлекла Мидлтона. Снова взяв в руки листы, он стал внимательно рассматривать тот, который показал ему Себастьян.

— Я бы сказал, что маркировка была нанесена второпях. И неаккуратно, — добавил он.

— Возможно, что это не так. — Саммерхейз покачал головой. — Ее изобразил канонир, которому удалось выжить. И нарисовал он маркировку по памяти, поэтому она и может быть не совсем правильной или неполной.

— А он помнит еще что-нибудь?

— Да, но он не совсем уверен. Он лишь сказал, что бочонок очень легко открылся. По его мнению, это могло быть следствием того, что бочонок открывали раньше. Например, в арсенале.

Себастьяну не пришлось долго объяснять, как это могло быть, да он и не собирался. Если бочонок открывали в арсенале, значит, это сделали для тестирования. Но в таком случае проверяющий был обязан сообщить о том, что порох в бочонке плохого качества.

— А где находятся эти мастерские? — спросил Себастьян. — Я имею в виду фабрику «Петтигру и Эвершем».

— В Кенте, — ответил Мидлтон. —Точнее, она там была. С окончанием военных действий фабрика, как и большинство ей подобных, закрылась и была продана.

— Благодарю вас, мистер Мидлтон, — кивнул Себастьян. — Вы мне очень помогли.

Лицо Мидлтона помрачнело.