Обольстительный шантаж

– Не смотри на меня так, – глухо уронил Диего. – Я не заслуживаю твоей жалости. Я думал, что ты такая же, как... – его голос пресекся, но он нашел в себе силы продолжать: – ...как Мерседес де Карвельо. Жена человека, который владел поместьем, где я родился, где работали мои родители. Сначала от непосильного труда умер мой отец. Потом она убила мою мать – просто переехала через нее на своей спортивной машине, когда села за руль пьяной. Я обвинил ее в убийстве, и она вышвырнула меня вон. Пешком я пришел в Сан-Кристо, и отец Томазо подобрал меня на улице. Через много лет я поклялся, что выкуплю поместье у разорившегося Эстебана де Карвельо, и я так и сделал. Тогда его жена пришла ко мне в отель и предложила себя – мне, сыну ее батрака, – только за то, чтобы я позволил ей жить в ее доме. Я выгнал ее прочь.

Голос Диего снова прервался, через миг он снова заговорил:

– Я думал, что ты такая же. Я думал, что, как и Мерседес де Карвельо, ты считаешь, что слишком хороша для меня. Не хочешь испачкаться.

Порцию охватила страшная слабость. Голос Диего доносился откуда-то издалека.

– Я так хотел тебя... Господи! За все следует наказание. Я получил сполна за то, что сделал с тобой. Твое презрение для меня худшее из наказаний. Я полюбил тебя. Полюбил ту, что должна была только ненавидеть и проклинать меня. Каждый божий день я просыпаюсь и думаю о том, что единственная женщина, которую я когда-либо любил, испытывает ко мне отвращение. – Он перевел взгляд на отца Томазо. – По-вашему, падре, это не называется быть проклятым?

Он повернулся к ним спиной. Сдавленный, приглушенный крик вырвался из груди Порции, и отец Томазо пристально посмотрел на молодую женщину.

– А теперь, – медленно проговорил он, – ваша очередь принять решение. У вас в руках ключ от его темницы. Вы выпустите Диего или оставите в его собственном аду? Выбор за вами.

Священник повернулся и пошел прочь. Порция хотела окликнуть его, остановить, но не могла пошевелиться.

Слова отца Томазо продолжали звучать в ее мозгу. Выбор за вами.

Выбор? Она должна была спасти брата, спасти Солтон, и не только согласиться на условия дьявольской сделки Диего Caeca, но и принять тот стыд, что купивший ее человек способен так воспламенять ее в постели. И потом, когда он вышвырнул ее прочь, ей оставалось только терпеть свой позор и чахнуть по мужчине, который обошелся с ней подобным образом.

Когда шаги отца Томазо стихли в отдалении, Порция посмотрела на Диего. Он стоял неподвижно, повернувшись к ней спиной и ссутулившись. Наконец он взялся за ручку двери.

Она должна сделать выбор – здесь и сейчас. Дать ему уйти, позволить прожить остаток жизни, проклиная и ненавидя себя. Или же...

Порция подумала о том, каким он был когда-то – потерянный, бездомный ребенок. Без семьи и даже без обуви, он спал на пороге чужих домов, как тот мальчик с фотографии.

– Диего... – с усилием произнесла она и заметила, как он весь напрягся. – Диего... я...

Ее горло словно сжала чья-то ледяная рука, и она только тихо всхлипнула.

Диего обернулся. Его глаза казались потухшими, и она бросилась к нему, протягивая руки. Да, она сделала свой выбор, и весь окружающий мир утонул в водовороте чувств, будто огромная, очищающая волна подняла ее вверх, смывая все ужасные переживания – стыд, вину, гнев, ненависть.

Порция обняла Диего, пачкая свое лицо о его грязную рубашку.

Какое-то мгновение он стоял совершенно неподвижно, но потом резко и судорожно прижал ее к себе. Она почувствовала, что он дрожит, что хриплое дыхание с трудом вырывается из его горла, и еще крепче сжала свои объятия. Она больше никогда, никогда его не отпустит. Рыдания; сотрясли, ее грудь.

– Господи, Порция... прошу тебя, не плачь.

Но она рыдала все сильнее, заливая Диего целым потоком слез. Он разжал руки, нежно приподнял ее лицо к себе и приник к дрожащим губам.

Полуденный жар превратил ее маленькую комнату в раскаленную печь, но Порции было все равно. Даже если бы вокруг нее плясали языки адского пламени, она все равно пребывала в раю.

Стащив с Диего грязную рубашку, покрывая его тело поцелуями, она увлекла Диего на узкую постель.

– Порция! – простонал он.

– Я так хочу тебя, – бормотала она.

Шаткая кровать с трудом выдерживала вес их тел, но им обоим было не до этого. Диего нежно произнес что-то по-испански, и Порция поняла, что никогда прежде он никому не говорил этих слов.

Перед ними открывался новый, волшебный мир. Диего властно прижал ее к себе, и она устремилась к нему в ответном порыве, загораясь от его пламени...

Затем они долго молча лежали, обняв друг друга. Наконец Диего медленно проговорил:

– В тебе вся моя жизнь, Порция. Что бы теперь ни случилось, моя судьба в твоих руках.

– Я люблю тебя, – сказала она. – И только это имеет значение.

Он крепче обнял ее.

– Несмотря на то, что я сделал?