Оболтус для бизнес-леди

Лев Аркадьевич вжал голову в плечи – надежда на простое, но одновременно волшебное объяснение рухнула.

Петр Петрович помрачнел еще больше и резко развернулся к другу.

– Твой сын пудрит мозги моей дочери?!

– Возможно, он передумал… э-э-э… возможно, у них другие отношения…

– Она ему верит! Оля никогда бы! А тут! Он пользуется ее наивностью!

– Какая наивность? – Лев Аркадьевич сделал слабую попытку вступиться за сына. – Она уже была замужем.

– Да, была! И развелась! Потому что Белкин – еще та склизкая сволочь! Крутился вокруг меня угрем! Мерзавец! И я не позволю, чтобы Оле опять причинили боль! Не позволю!

– Какая боль, – буркнул под нос Лев Аркадьевич, – смотрелись они хорошо… Мне кажется, нам лучше не вмешиваться…

– Не вмешиваться? Лева, ты в своем уме?! Твой сын – бабник! И он пудрит, да, именно пудрит мозги Оле! И я об этом ничего не знал, – Петр Петрович резко развернулся к Егору. – Почему ты мне ничего не рассказывал?

– Вы просили приглядывать только за Серебровой.

– Тогда какого черта…

– Свободное время я могу тратить так, как считаю нужным.

Петр Петрович заскрипел зубами. С Кречетовым он разберется позже! А пока нужно вытянуть из этого самодовольного умника всю правду!

– Как давно они вместе?

– Оля встречала Никиту в аэропорту, – не без удовольствия ответил Егор. – Я предложил ей сделать это вместо меня, и она согласилась.

– Что?

– Она написала его имя и фамилию на листе бумаги и…

– Зачем? – теперь уже изумился Лев Аркадьевич.

– Она не хотела, чтобы он ее узнал, – пробормотал Петр Петрович и поднял глаза к потолку. Воображение тут же нарисовало правильную картину: его средняя дочь стоит посреди зала, держа на уровне груди лист бумаги. И она это утаила… Какие напрашиваются выводы? Правильно.

– Но почему? – продолжал недоумевать Лев Аркадьевич. – Зачем?

– Весна, – опять улыбнулся Егор.

Петр Петрович заходил по кабинету. Нужно унять свои чувства, взвесить «да» и «нет», прощупать, спрогнозировать и понять. Понять! Кречетов расскажет только то, что посчитает нужным, у него какая-то своя философия. Честно говоря, это раздражает, злит, но Егор почти всегда оказывается прав. Или не почти? Всегда прав. Не хочется этого признавать, но что поделаешь.

Никита.

Парень, какого черта ты мутишь? Кого любишь? И любишь ли?

Оля.

«С ума можно сойти… вопрос остается прежним: что происходит?»

– Какие отношения у Никиты с Серебровой? – спросил Петр Петрович, останавливаясь. – Только не надо говорить про романтику!

– Секса нет, – усмехнулся Егор и ядовито добавил: – Если вы это имели в виду.

Лев Аркадьевич, хотя и густо покраснел, расправил плечи и приободрился.

Петр Петрович порозовел и кивнул: да, он именно это имел в виду, но вовсе не обязательно… впрочем, не важно. Кречетов наверняка побывал в квартире Марии (она об этом, конечно, не догадывается), и наверняка он «совершенно случайно» забыл где-нибудь, на шкафу или под диваном, подслушивающее устройство. Его любимые «жучки», при мысли о которых почему-то сразу же хочется чесаться! А может, Егор так шутит? Может, в своей работе он никогда и не перешагивает черту закона, а информацию добывает иными способами? Кто ж его знает.

«Секса у них нет. С одной стороны, в Москву Никита вернулся недавно, с другой – он так рвался к своей юношеской любви. Не заладилось у них, что ли, или время не пришло…»

После таких мыслей лицо Петра Петровича стало напоминать спелый помидор.

– Может, вы хотите спросить: а какие у него отношения с Ольгой? – невинно поинтересовался «самодовольный умник».

– Да! – выпалил Лев Аркадьевич.

– Нет! – взревел Петр Петрович.

– Не лезьте вы к ним… сами разберутся, – посоветовал Егор.

– Я хочу быть уверен, что он ее не обманывает. Лёва!

– А!

– Никита хоть что-нибудь говорил тебе об Оле?

– Нет…

– Успокойтесь, он ее не обманывает, – утешил Егор. – Он просто с ней знакомится.

«Отцы» дружно повернулись в его сторону.

– Это как он с ней знакомится?! – сорвался Петр Петрович. – На ощупь?

«Ну пусть немного потрогает», – чуть не ляпнул Лев Аркадьевич, надеясь, что столь тесное общение навсегда перечеркнет образ Марии Серебровой, однако вовремя спохватился и дипломатично произнес:

– Нам нужно помочь им, а не мешать… э-э-э… Петр, я и не мечтал с тобой породниться! Они будут отличной парой. А Никита – он очень верный, только сейчас… э-э-э… запутался.

Петр Петрович вспомнил о пачке сигарет, которую припрятал от самого себя в ящике стола, и отрицательно покачал головой. Много лет назад он бросил курить, но изредка рука тянулась к запретному, и каждый раз за это можно было «поблагодарить» дочерей: умеют девочки преподносить сюрпризы. Представив, как затягивается горьковатым дымом, Петр Петрович сел за стол и обхватил голову руками. Мысли потекли спокойнее, выстроились в ряд и пошагали дальше плотной шеренгой. Левой! Левой! Раз, два, три!

Никиту он любит как сына, о лучшем зяте можно и не мечтать.

Ольга намучилась с Белкиным и заслуживает счастья.

Сереброва? Пока эта девица под большим вопросом.

– Да-а, – протянул Петр Петрович, – им нужно помочь. Мы можем породниться, вполне…