По этому жизненно важному событию комендант капитан Штоквич выпустил очередной приказ, правда, почему-то с опозданием на целый день, когда ливень уже оставил о себе счастливые воспоминания. Приказ задним числом предписывал то, что было не только выполнено, по и с лихвой перевыполнено. Никто теперь не упрекнет Федора Эдуардовича в нерасторопности.
Не будем отвлекать опьяненный обильной влагой, внезапно оживший гарнизон. В природе все едино. Успей только полить увядающий, по еще живущий цветок, он непременно воспрянет, демонстрируя продолжение жизни. Человек как цветок — часть природы. Предоставь человеку все, что только ему угодно, кроме влаги, и род человеческий прекратит свое существование.
§ 1.
По случаю бывшего ночью проливного дождя, набрана вся, какая только была посуда, водой, как в госпитале, так и в частях, а потому в госпитале получить сего числа по четверти фунта сухарей и варить горячую пищу; в части же выдать по половине пуда ячменя, истолочь его, сварить сего числа горячую пищу, зарезать для гарнизона одну из оставшихся в живых 4-х артиллерийских лошадей.§ 2. Сего числа вылазки за водой не делать, что может ослабить бдительность неприятеля и благодаря вчерашней благодати Господней, избавит нас от пролития нашей крови, которую оплачивается каждая носка воды.
Итак, комендант капитан Штоквич в своем приказе предписал, что дождевой водой — таки пользоваться можно, и как — тоже рекомендовал. В приказе почти все было предусмотрено, кроме одного — до каких пределов можно напиваться водой. Сколько времени пройдет до следующего ливня — неизвестно, когда спасители придут, также ничего не сказано. Но с водой вновь возникли проблемы.
И в последующие два дня комендант Штоквич выпустил приказы о необходимости вылазок за водой к той самой смертельно опасной реке. 26-го:
Многого не знали тогда защитники Баязета. Не ведали они, что Главнокомандующий Анатолийской армией Мухтар-паша не на шутку рассвирепел оттого, что до сих пор не возвращен Баязет, Узнав, что русские, на глазах многотысячного турецкого войска Фаик-паши, умудряются добывать воду и пьют даже трупную, он понял, что Баязет срочно надо штурмовать другими турецкими отрядами, не доверяя безответственному дивизионному генералу Фаик-паше, Задача взять измором таких неимоверно живучих русских турками рассматривалась, по уже не как главная. Спешно осмысливалась операция уничтожения цитадели орудийным огнем, подобно Карфагену. Понятия не имели защитники цитадели, что наступательный пыл генерала Тергукасова давно охлажден. Эриванский отряд, потерпевший поражение 14 июня от Алашкертского отряда Измаила-Хакки-паши вынужден форсированным маршем отступить, едва сохраняя свой порядок Минуя Баязет, Эриванский отряд оказался там, откуда начал свой наступательный марш, в Игдыре.
День 27 июня был последним днем, когда завершались осадные шалости медлительного и усталого дивизионного генерала Фаик-паши.
В свои немолодые 68 лет он чрезмерно утомился от военной суеты. Ему было лень дергаться, чтобы овладеть Баязетом. Зачем? Чтобы вновь потом наступать или отступать? Фаик-паша давно не спешил отчаянно врезаться в гущу противника и отдаваться азарту схватки. У него появилась новая страсть спокойно, в полусонной дремоте, позевывая, наблюдать за боем с какой-нибудь недосягаемой орлиной высоты. Главное командование Анатолийской армии тоже устало от вечно сонливого Фаик-паши.
Сокрушительный, хотя очень запоздалый штурм Баязета отборными силами Анатолийской армии, скопищ курдов и башибузуков окончательно намечен на 28 июня. Но!
Человек полагает, а Господь Бог располагает.
Конец блокады Баязета: радости и печали
«Все хорошо, что хорошо кончается».
Во второй половине июня Главнокомандующий Анатолийской Армией горел желанием разгромить отступающий Эриванский отряд и, наконец, сурово расправиться с непокорным гарнизоном в цитадели Баязета. Помимо естественного желания противника победить, появилась еще и другая причина — отомстить.