Оборона дурацкого замка. Том 1. Том 2 (СИ)

"%@#", — Только и мог бы сказать Стас на такой пример аутотренинга. К счастью, заставляли не его, поэтому он мог промолчать и не возникать лишний раз. В самом деле, после такой находки куратор последний — кто хотел бы допустить глупые смерти перед вторжением. Значит риск действительно минимален.

— А сейчас поднимайтесь наверх. Я закончу и догоню отряд.

Стоило Стасу выйти наружу из подземного хода, как снизу послышались громкие хлопки. Очень похожие на далекие выстрелы, которые иногда доносились до его квартиры с военного полигона расположенной рядом с его домом части.

Не успел отряд пройти и десятка шагов, как их нагнал куратор. Тот казался невозмутимым, словно бы и не он лично уничтожил десяток зреющих хризалид странного паразита. Лишь едва заметно хмурился да рассматривал что-то в стылом воздухе.

— Мне кажется, или поднялся ветер? — Тихонько поинтересовался у друга Кань, невольно нарушая гнетущую тишину. Отряд споро шагал назад по своим же следам к другой обнаруженной лежке. Ксин был полон решимости напоследок уничтожить их все.

— Здесь Насыпь. Ветра меньше, чем у нас в казар… — Стас осекся, когда его заставил подавиться и часто-часто задышать ртом особенно сильный порыв.

— Стоять! Чувствую позади возмущения местной энергии, — Ксин кивнул головой и Акургаль как можно быстрее перестроил отряд в противоположную сторону.

Позади встали Ма и Кань. Первый с грузом, второй с пращей и набором подобранных по дороге камней. Железные пули ему выдавали только перед боем. Впереди встал сам Ксин, на самом острие атаки. Позади него расположилась троица Акургаль (центр), Юлвей (правая сторона), Саргон (левая). Несмотря на молодой возраст, мальчишка уже показал себя как умелого бойца, поэтому котировался лишь немногим ниже самого десятника.

Третью линию занимали Камей, Уру и Вань. Все — с копьями. Последнему Акургаль лично всучил копье и сказал, что дубинка это хорошо, но вот работу в строе не заменит. Тем более, что тройка во главе с десятником встала свободно, с расчетом маневров, а последняя линия могла бить в свободное пространство за счет длины пехотных копий.

— Идет, — Бросил гвардеец и потянул из ножен цзянь. Плохой знак: обнаженный меч значит, что впереди такой противник, который может держаться с Ксином на равных.

Вышедший по их души демон не имел ничего общего ни с хорнами, ни со встреченными в коконах тварями. Он имел силуэт человека, носил дорогие и пышные, не иначе как торжественные одежды местных аристократов, а также нелепую конусовидную шапку элиты чиновников империи. Вот только, чем ближе он подходил, тем сильнее стискивали новобранцы оружие в своих потных ладонях.

Потому что человек оказался совершенно безликим. Просто объемная тень, точно повторяющая очертания крупного мужчины. Гладкая, маслянисто-черная поверхность вместо лица и открытой части шеи, глянцевые пальцы с хорошо очерченными ногтями, чье сходство с человеческими достигалось разным оттенком и формой черноты. Весь его облик внушал безотчетный ужас, как что-то ненормальное, чуждое живому настолько, что хотелось бросить оружие и бежать, бежать без оглядки от этого воплощения людских страхов.

— Придворный города Мертвых, — Глухо сообщил Ксин. И в одном его тоне крылось столько невысказанных эмоций, что поплохело даже Стасу с его знанием о возможности отката. Что творилось в сердцах остальных своих товарищей он даже не брался угадывать.

— Считаются духами, имеют Хрустальный ранг, — Все тем же тоном продолжил куратор, а потом вдруг с яростью добавил:

— Что он вообще здесь забыл?! Неужели… Защитник кладки? Так! Вы все. По моей команде…

Он не успел ничего сказать. Дух впереди исторг из пышных одежд гнилостную волну, которая рванула вперед темно-фиолетовым облаком и моментально накрыла весь отряд. Неведомая техника шибала кипятком по нервам, несла в себе нотки недельного разложения кучи тел под жарким солнцем и внушала безотчетный ужас. Настолько сильный, что Стас моментально рухнул на дорогу и сжался в позе эмбриона.

Ругань Ксина и звон его меча на заднем фоне, шорох дорогих одежд Придворного, хлещущие по сознанию и телу всплески Ци совершенно не трогали попаданца. Ему хотелось только сжаться, стать незаметным и горько выть где-нибудь в уголке. О поломанной жизни, о несчастной судьбе, о новой безысходной жизни, о постоянных унижениях, пустом животе, вечной жажде новой информации. Любой, какой угодно. И бесконечному одиночеству.

Рядом стонали и выли на все лады остальные участники рейда. Лишь Гвардеец Императора оказался достаточно силен, чтобы противостоять неизвестной волне противника, но и его звон меча становился все яростней, все… Обреченнее.

А Стас трясся и трясся в своей униженной позе. Он не понимал, что на него нашло. И не смог бы сказать даже под угрозой смерти, о чем он сейчас думает. Просто смутные образы, игра подсознания и инстинктов, заставляли его потерять всякое подобие воли, человеческого достоинства или жажды жизни.