Оборона Дурацкого замка. Том 4 (СИ)

Саргон вздрогнул от ее помягчевшего, почти участливого тона. Тона, которым прощаются с мертвецами. Она действительно… оказывала ему услугу? Чем, нелепым приговором? Быстрой смертью? Возможностью сказать пару фраз перед тем, как красивая девушка, к которой ты не равнодушен, снесет тебе голову?!

Он стоял на коленях, гипнотизировал глазами истоптанную грязную жижу у себя под носом и отказывался верить в происходящее. Они ведь только выпили немного, что здесь такого? И про какие-такие связи с контрабандистами она говорит? Отравленный алкоголем мозг бунтовал, несмотря на выброс адреналина в кровь. Картинка перед глазами двоилась, его мутило и укачивало, земля то приближалась, то отдалялась.

Но даже в таком состоянии, Саргон почувствовал, что это конец. Он видел стальной блеск внутри глаз дочери коменданта. Она могла быть сколь угодно участливой и неравнодушной, однако такое вопиющее нарушение правил ударило по их отношениям сильнее любых сословных преград. Тем более, он сделал это, как обычный крестьянин: напился и пошел куролесить. Поступок, вызывающий отвращение.

"Я должен сделать что-то. Надо… Надо как-то поменять ситуацию, объясниться, пока еще есть время. Не могу, не хочу видеть эту презрительную жалость у нее на лице. Черт, как же меня мутит…", — У Саргона ничего не получалось. Мозг отказывался работать, мысли никак не хотели собираться в кучу. Они бегали от него, как тараканы от включенного света, посылали тревожные сигналы и полуоформленные сцены гибели, не больше.

"Дерьмо! Работай, тварь! Работай, организм, работай, мозг. Давайте, приходите в себя, когда вы мне так нужны!!!" — От отчаяния он решил повторить ту свою процедуру с укреплением глазных каналов и изменением цвета глаз для запугивания новобранца. Только теперь полем деятельности являлся весь мозг.

Он сделал это быстро, за какую-то долю секунды. Преимущество и одновременно недостаток работы с головным мозгом, а также спинным и отдельными нервами — результат выдается немедленно, сама культивация занимает только субъективное время, не тратя и доли секунды в реальном. Вот только последствия тоже наступают сразу. И если ты где-то ошибся — то ничего поправить или изменить нельзя. Лишь молиться своей покровительнице о самой возможности выздоровления.

— Что ты делаешь, несчастный самоубийца? — Девушка перед ним сцепила зубы, шагнула вперед, к хрипящему у ног телу. А затем вцепилась левой рукой за волосы, рывком подняла голову так, чтобы затуманенные болью глаза Саргона поймали ее взгляд. Между их лицами сверкнула вспышка, которая ослепила фармацевта с Камеем, а самого парня откинула с колен прямо на спину.

Сразу после неизвестной техники, Ба Мяо зажгла в ладони странный сиреневый огонь и с размаху хлопнула по груди мальчишки. Тот моментально закашлялся, глубоко и громко втянул в себя воздух, помотал головой и приподнялся на локте, щуря светлые глаза.

— Я же дала слово: вам будет предоставлена быстрая и безболезненная смерть. От порванных каналов в голове ты мог остаться слабоумным, мог умирать медленно и мучительно, да мало ли что еще мог. Зачем так рисковать!? — Разозлилась она, — Хочешь напоследок впечатлить меня своим контролем Ци? Умилостивить новыми знаниями? Да, он неплох, но и только…

— Прошу меня простить, Ба сянь-шен, но если я и так умру, то какая разница? — Дерзко произнес он.

Прошедшая успешно процедура все же скинула морок с его головы. Заставила принудительно протрезветь, запустила когнитивные процессы в мозгу. Вот только ошеломляющее чувство рухнувшего мира вокруг только усилилось. Саргон вдруг понял, что никак не сможет замять этот поступок. Что бы ни случилось, как бы он сейчас не вывернулся — ОНА будет помнить и презирать его…

— ПРОСТИТЕ МЕНЯ СВЕТЛАЯ ГОСПОЖА!!! — Вдруг взревел Камей, — ЭТО ВСЕ МОЯ ВИНА. С сердцем, открытым Императорской милости, я принимаю их грехи на себя, — Уже более спокойно продолжил бородач, когда понял, что никто не собирается прерывать его радикальным образом. А сама Мяо отвлеклась от Саргона и воззрилась на Камея так, словно видела впервые.

— Я ни разу не слышала этой формулы в пределах Форта, — Тихо сказала она, — Кто ты, воин?

— Безымянный грешник, Ба сянь-шен, — Опустил голову тот, — Позвольте моим спутникам жить. Они важны для обороны лагеря новобранцев. Важнее меня, — Каждое слово давалось Камею нелегко. Саргон видел, как трясло от ужаса матерого убийцу и преступника. Но он продолжал заступаться за них. За него, Саргона. Вряд ли бывший бандит решил пожертвовать своей жизнью за грехи Юншэна.

— Хорошо, я дарую тебе смерть, а остальные спутники получат по семьдесят плетей, — Согласилась она внешне бесстрастным голосом. Вот только даже Саргон понял — им не пережить "смягченного" наказания. Акургаль говорил — обычный человек умирает после двадцати. Практикующий воин — тридцати. Культиватор — пятидесяти. И лишь идущие путем закалки способны преодолеть целую сотню. Впрочем, к культиваторам выше первых двух рангов это наказание не применяли. Слишком слабо и нелепо.