Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

В этот момент Негода пришел в себя и, увидев, что эсминец идет задним ходом, перевел ручки телеграфа на «полный вперед». Обе машины дали по 180 оборотов в минуту. Прежде чем растерявшийся Бут успел что-либо предпринять, эсминец принял в нос столько воды, что дифферент на нос составил 1,5 м. Однако пикировщикам тоже не совсем везло. Добить корабль, как и в случае с «Фрунзе», не хватило бомб, и «юнкерсы» прекратили налет. Всего на «Беспощадный» было сброшено, по подсчетам наблюдателей, 84 бомбы.

Истребители Елохина, как и предыдущая группа прикрытия, опять не сумели ни помешать противнику выполнить боевую задачу, ни сбить хотя бы одну машину.

После ликвидации пожаров осмотр показал, что повреждены почти все помещения, расположенные в носу. Командир «Бойкого» Годлевский запросил семафором, нужна ли помощь.

На что «Беспощадный» ответил: «Благодарю за услугу. Дойду до Одессы своим ходом».

Подкрепив переборки и выполнив неотложные аварийные работы, «Беспощадный» задним ходом действительно сумел потихоньку добраться до Одессы, хотя большинство устройств и механизмов было выведено из строя. Взрывами был поврежден гирокомпас, а магнитный компас сбросило с нактоуза, однако он уцелел. Рулевой Рыков вел корабль по нему, держа котелок компаса в руках.

Канонерская лодка и морские охотники, так нужные в момент высадки десанта, во время огневой поддержки его действий значительной роли не играли. Противник, занятый эсминцами, не обращал на них никакого внимания.

За все время поддержки огнем корабли выпустили по противнику более 3 тыс. снарядов. Во второй половине дня налеты вражеской авиации смогли в значительной степени нейтрализовать огневую поддержку кораблей, но на общее развитие хода десантной операции это влияния оказать уже не могло.

Правда, когда из всех эсминцев в строю остался только «Бойкий», два 100-мм орудия канонерской лодки тоже приобрели определенное значение. Но из выпущенных ею во время поддержки десанта снарядов большинство было все-таки малого калибра.

Трудно сказать, как развивались бы события, если бы в районе высадки оставалась бы бригада крейсеров. Опыт боев показал, что крейсера, идущие в ордере в сопровождении эсминцев без каких-либо потерь могли легко отразить налет девятки «юнкерсов», и с 26 пикировщиками тоже бы справились, но, возможно, противник мог бы стянуть для уничтожения такой заманчивой цели и большее количество авиации.

Истребители 69-го авиаполка действенной помощи кораблям оказать не могли, так как весь состав полка непрерывно занимался штурмовкой плацдарма, а над районом высадки постоянно дежурили всего 2 машины. Правда, и девятки прикрытия не смогли выполнить свою задачу, даже когда противодействовали 12-ти пикировщикам противника — сказалась полная неготовность истребителей к взаимодействию со своими кораблями, защищающимися от противника зенитным огнем.

Судьба одной радиограммы (22–24 сентября)

Оставшийся в одиночестве «Бойкий» переключил на себя корректировщиков «Беспощадного» и вел огонь сразу по нескольким целям: носовыми орудиями по своим, кормовыми — по целям «Беспощадного».

При отражении обоих налетов «Бойкий» израсходовал весь боезапас зенитных орудий и теперь в случае еще одного налета мог отбиваться только пулеметами.

Во второй половине дня 13-я и 15-я пехотные дивизии румын начали отход, стараясь избежать окружения. Боевое соприкосновение с противником стало нарушаться, и количество заявок на поддержку огнем сначала уменьшилось, а ближе к вечеру они совсем перестали поступать.

Не получая больше никаких боевых задач, «Бойкий» продолжал находиться на прежних огневых позициях, на которых корабли уже два раза бомбила вражеская авиация, Не имея при этом уже почти никаких средств к отражению возможного налета, командир эсминца капитан-лейтенант Годлевский отправил в штаб базы радиограмму, в которой просил разрешения идти в Севастополь: «Начальнику штаба базы. Прошу разрешения идти в главную базу. Или дожидаться такой же участи? Командир эсминца „Бойкий“ Годлевский». Последняя строчка радиограммы чуть было не стала для командира эсминца источником больших неприятностей. Как оценил ее сам начальник штаба, телеграмма являлась «звонкой пощечиной» командованию базы. Фактически Годлевского «спасло» то, что он все-таки не адресовал радиограмму подобного содержания командиру базы Кулишову или командующему ООР Жукову.

Начальник штаба базы, капитан 3-го ранга Деревянко, зная, что Годлевский был единственным из командиров эсминцев, сумевшим успешно отразить оба налета вражеской авиации, и понимая, что радиограмму он отправил, два раза за этот день избежав смертельной опасности, не стал давать ей какого-либо хода.

Деревянко позвонил командиру базы и доложил Кулишову, что «Бойкий» боевых задач больше не имеет и нужно получить разрешение командующего ООР на вход эсминца в гавань.