Оборона Порт-Артура: «Сухопутные не признают моряков, моряки сухопутных, да еще и между собою вражда…»

Высшие офицеры обращались к отправлявшимся на войну с пожеланием «тесного единения армии с флотом, для того чтобы дать дружный отпор вероломному врагу»^{34}. Анализ источников личного происхождения, как морских офицеров, так и их сухопутных коллег, свидетельствует об отсутствии этого желанного единения. В дневнике штабс-капитана М.И. Лилье от 30 мая 1904 г.^{35}, воспоминаниях генерал-майора М.И. Костенко^{36} и других приводится полный текст так называемой «Повести о белых зайчиках». Авторы, поместившие в свои дневники и мемуары «повесть», характеризуют ее как «известную всем артурцам»^{37}. Об авторе точных сведений в известных нам источниках не сохранилось^{38}, хотя ряд авторов, таких как капитан М.И. Лилье, указывают на то, что повесть первоначально была подана в газету «Новый край» и не была принята к публикации^{39}. Считаем необходимым привести ее полный текст: «Бык наседает, собаки до изнеможения сил грызутся, алая кровь потоками льется, а в это время в лесу по горам зайцы чистенькие да беленькие, в воротничках да манжетах, со златокудрыми сиренами под ручки стройно разгуливают и приятные разговоры разговаривают… Пусть де собаки грызутся, пусть шерсть с них летит, пусть брызжет кровь — нам горя мало. Отгрызутся, а потом мы, как более прыткие, поскачем с вестью, что быка загрызли… А за это нас покормят лавровыми листиками… а мы их очень любим. Вдруг видят, что бык показался, — тут зайцы врассыпную и попрятались под собачьи хвосты. Когда же дело дошло до смертной схватки, зайцы не выдержали и в кильватерной колонне засверкали пятками, взяв направление на норд-ост, с предводителем во главе, старым, седым и самым трусливым зайцем. Смрад от этого пошел невозможный… Но так как зайцы дальше своего лесочка никуда не ходили, то скоро сбились и заблудились… Картина меняется. От быка только клочья остались, собаки его разнесли, а тут в железной лодке появляется дедушка Мазай. Видит, зайцы кто где: какой на камне сидит, какой на берег выпрыгнул, у многих одни уши торчат. Стал их Мазай подбирать: “Как-то вы, — говорит, — зайцы, тягу дали и нет, чтобы собакам помочь”. — “Э, дедушка, — отвечают зайцы, — собачья-то шкурка не ценная, а наши шкурки-то дорого стоят, вот и спасались”. — “Эх вы, зайцы, трусы нерассудительные, что толку в том, что шкурку спасали, когда вся-то она у вас загажена”. — И давай их Мазай палкой тузить да уму-разуму учить. Многие из них не выжили, а другие прощения запросили. Тут я и проснулся…»^{40}

Приведенная «повесть» вовсе не является феноменом военно-полевого фольклора, скорее наоборот — очень типичной формой выражения настроений сухопутного офицерства. Дело в том, что традиционно система военного образования в дореволюционной России всех ступеней от кадетского корпуса и до военного училища предполагала наличие своего рода ритуала — сочинения песни «Звериады»^{41}. В «Звериаде» выпускники военного учебного заведения высмеивали порядки, негативные стороны действительности, отрицательные черты поведения офицеров-воспитателей и преподавателей. Причем в годы императора Николая I «Звериада» носила нелегальный характер, так как под «зверями» понималось корпусное начальство и воспитательный персонал^{42}. Впоследствии понятие «звери» расширилось и слилось со вторым словом, а шутливые куплеты песенки кадетам разрешили вносить в выпускную книгу, имевшую официальный статус и даже немалую статью расходов для выпускников^{43}. Начальство признало ее существование, и более того, наличие своей фирменной «Звериады» порой отражало весь комплекс стереотипов мышления, связанных с традициями каждого конкретного военного учебного заведения, и отвечало своеобразной системе этических координат офицерского корпуса^{44}. Таким образом, русский сухопутный офицер с кадетской скамьи был приучен к рефлексии над своим бытом, повседневностью в рамках четверостиший, шутливых фельетонов, песенок. На протяжении офицерской службы эта традиция жила в рамках мирного времени уже в виде полковой песни, так называемого «журавля». Подытоживая все сказанное о военно-полевом фольклоре, нам остается только согласиться с тем, что «Повесть о белых зайчиках» является ценным источником оценок сухопутными участниками обороны Порт-Артура вклада моряков в борьбу с японцами. Мемуарный комплекс, отражающий события осады и капитуляцию крепости, принадлежащий сухопутным участникам обороны, вполне четко указывает на коллег в морских мундирах как на главных виновников неудачного для русской стороны хода боевых действий.

§2. ВЗГЛЯД СУХОПУТНЫХ УЧАСТНИКОВ ОБОРОНЫ ПОРТ-АРТУРА НА ПРОБЛЕМЫ ФЛОТА И 1-й ТИХООКЕАНСКОЙ ЭСКАДРЫ