Оборотень

Разглядывая леди украдкой, я искала объяснения нежданному визиту. Леди отнюдь не была обязана приходить ко мне. Это могла быть лишь ее прихоть. И, уж в чем я была уверена — водись за мной какой грешок, это меня б доставили в обществе десятка дюжих парней под ее светлые очи.

— Леди, — проговорила я, собираясь вскочить с постели, но мне не позволили.

Мягкий жест холеной руки остановил начатое было движение, позволив мне обратно рухнуть в подушки.

— Ты лежи, — спокойно заметила Леди. — Поговорить мы можем и так — без церемоний.

Я закусила губу. Что и говорить — многообещающее начало! Вздохнув, я прикрыла глаза ресницами. Не знаю, что в них отражалось — растерянность, недоумение, решимость, но мне не хотелось это показывать никому, оставив свои чувства при себе.

— Через несколько дней ты увидишь Эвир, — проговорила госпожа Ингрид без долгих предисловий. И, кажется, при этом мои ресницы дрогнули.

Эвир! Мир загадочный, неведомый. И вновь я стояла на пороге перемен. Эвир. Это название отдавалось в душе долгим эхо. Что — то было связано с этим местом. С этим миром. Что — то, неведомое мне, но явственно ощутимое. Стиснув пальцы, я открыла глаза и своими невинными, синими глазищами посмотрела в теплые, карие очи Леди.

— Хотя, — произнесла Леди, понизив голос, — если б не ты, мы б не увидели его никогда.

Что и говорить, захотелось присесть в реверансе. Пифия это, видимо, почувствовала. Легкая улыбка заиграла на губах. Но усилием воли эта, непостижимая женщина, вновь взяла себя в руки. Присев на край моей постели, она положила ладонь поверх моей ладони.

— Ни один оборотень еще не видел Эвира, — прошептала она. — Покуда мы чувствовали и знали, что по кораблю бродит нечисть, мы не должны были даже мечтать о возвращении в свой мир.

— Табу?

— Таковы условия Исполняющих желания.

— А я?

— А ты? Ну, у тебя видимо есть ключик даже к их душам. Потому как особо оговорено, что против твоего присутствия они не возражают. Хоть и предупреждают….

Пауза повисла в воздухе сиреневым туманом. Я покорно ждала, что ж скажет леди. А она не торопилась. Тонкие пальцы чуть подрагивали, выдавая волнение.

Внезапно решившись, я посмотрела ей в глаза прямо и вопрошающе. Как я устала от этих недомолвок! Нет, легче получить пулю в лоб, чем ожидать, получая информацию намеками, клянчить предупреждения! И так нервы ни к черту! И так я вся как сжатая пружина — либо выстрелю, либо лопну от этого постоянно сдерживаемого напряжения! Ну не могу я так! Не могу!

— Мне вы можете сказать, — проговорила я мягко.

— Нужно ли? — ответила она, сжимая мои пальцы. — Я боюсь подхлестнуть судьбу. Мне совсем не нравится то, что я знаю. Что вижу. О чем говорят и Они. Непроизнесенные вслух пророчества, порою не имеют такой силы, как начертанные. Словно нашим словам дано и самим что — то изменить. Я не хочу терять никого из дорогих мне людей. А именно это мне грезится. Я боюсь, что там, на Эвире, Хариолан и Аниду схлестнутся и не на жизнь, а на смерть. Здесь, под парусом, они еще сдерживаются.

Я поджала губы. Как же я могла позабыть!!!! О, да!!! Нет бы дать неведомому диверсанту возможность искромсать парус! Так надо было вмешаться. Впрочем, это ослепление любви делало меня глупой. Здесь на корабле, парус и был жизнью! Но отчего — то пифия ничуть не боялась того.

Вздохнув, я подняла взгляд к потолку. Хотелось отрешиться. Кто скал что мир — театр? Нет, мир — уравнение с бесчисленными сонмами неизвестных, которое не решить ни одному самому гениальному математику. Жизнь…. Лишь относясь к ней, как к игре, можно вырваться из тисков судьбы… или еще крепче угодить в трясину.

— Я боюсь за них, за всех, — прошептала Леди. — За взбалмошного мальчишку Аниду, за Хариолана, за его сестру и Раиса. И за тебя я боюсь тоже.

— Боитесь, что я наделаю глупостей и столкну всех их лбами? Клянусь, в моих мыслях этого не было!

— Я знаю. Но Эвир…. Впрочем…. - она поднялась и пошла к выходу. — Время покажет, Хильда, — проговорила Леди Ингрид на прощание, прежде чем оставить меня наедине с моими мыслями. Спутанными и невеселыми.

И, стоило ей уйти, я заставила — таки себя подняться на ноги. Сердечко мое билось часто и замирало. Я боялась и жаждала встречи с миром, мне неведомым. Ни один оборотень не должен был коснуться почвы этого мира. Но для меня было сделано исключение.

Но пугали слова Леди Ингрид. Госпожа, ведая или невольно, заковала сердце мое в тиски. Закусив губу, я думала лишь об одном — что может зависеть от меня. Что могу я?

А могу я много… и ничего. Если столкнутся не на жизнь, а на смерть Хариолан и его друзья — недруги, что я смогу сделать для него? Как защитить, чем помочь? Что я, слабая женщина, могу, кроме как тонуть в теплых океанах глаз его? Что я могу, кроме как чернолаковой пантерой стоять на страже у ног его? Если б я только могла распутать все узлы и разрубить конфликты!

Дипломат! О! Если б я только могла понять весь этот мир! Если б я могла знать, как затушить бешеный пламень сотен безудержных сердец!