Оборотень

Олег стал потихоньку отступать. Не хватало, чтоб на него наткнулись, собирая хворост! Вновь огибая старую плотину, он был в недоумении и растерянности. Странный человек, этот родственник. Тот его взгляд - жуткий, звериный. Не причудился ли он Олегу? Одно какое-то мгновение… Ничего, он завтра расспросит Серёжу - что за родственник, откуда взялся, что ему надо. Он, Олег, никому не даст в обиду этого славного мальчика, станет ему лучшим другом, самым близким, ближе, чем отец! Он и в дальнейшем может для Серёжи сделать многое - с помощью своего отца. Собственно - любую дверь откроет…

«Харлей Девидсон» мчал по трассе к водохранилищу, к даче. «Завтра, - повторял про себя Олег. - Завтра!…»

КАНДАУРОВ

Не всегда удавалось отдохнуть и в воскресенье. А уж рабочая суббота для майора была обычной нормой. Особенно сейчас, когда он так остро ощущал мгновенно убегающее время - час за часом! Викентий чуял, что убийца рядом, где-то здесь, на этих улицах. Притаился. А, может, наоборот, не скрывается, уверен в себе. Пусть бы так, это даже лучше. Ему, «упырю», не нужно знать, что вчера вечером, в самолёте, на пути из города Ярославля, майор Кандауров по-настоящему поверил, что удача близка.

Накануне ему позвонили из Ярославльского УВД.

- По вашему запросу есть сведения - из колонии строгого режима, - сказал незнакомый коллега.

- Можете сказать, что именно? - спросил Викентий в нетерпении.

- Лучше приезжайте, не разочаруетесь, это то, что вам нужно.

Первым же рейсом Кандауров вылетел в Ярославль. Час в воздухе, двадцать минут такси из аэропорта в центр города. Потом, уже на служебной машине, его отвезли в один из окраинных пригородов. Знакомая процедура проверки документов, железные двери, решётчатые перекрытия коридоров, казённый тюремный двор. В административном здании, в канцелярии, его уже ожидал молодой офицер, лейтенант Пащенко. Он и рассказал Кандаурову историю почти двухгодичной давности. Тогда обнаружилась пропажа заключённого. Поскольку этот человек был одним из грозных авторитетов колонии, жестоким, хитрым и изобретательным рецидивистом, предположили, что он убежал. Тем более, что на его счету было два удачных побега. Подали на него в розыск, а через две недели нашли - разлагающийся труп.

Приближалось время отопительного сезона. Лейтенант встретил приехавшую машину с углем, подвёл её к бункеру, где оставалось ещё немного прошлогоднего топлива. Кузов у самосвала стал подниматься, уголь посыпался. Но тут механизм заело. Шофёр выругался, опустил кузов на место, попытался вновь его поднять. Не вышло. А пока машина то тарахтела, то затихала, лейтенант заглянул в бункер. Солнце стояло как раз в зените, светило в открытый люк, и офицер увидел торчащую из антрацитовой кучи человеческую руку. Видимо, когда посыпалась небольшая порция нового угля, старые пласты сдвинулись и обнажили то, что до сих пор скрывали.

Лейтенант сразу вспомнил недавнего беглеца. Быстро закрыв люк, он отправил машину к запасному погребу, послал туда же четверых солдат - на ручную разгрузку угля, и механика: пусть потом исправит подъёмный механизм. Сам же пошёл прямо к начальнику колонии и лично тому, без свидетелей, доложил об увиденном. Прихватив двух личных телохранителей, начальник поспешил за лейтенантом. Извлечённое из угля тело они занесли в стоящий рядом сарай. Это и в самом деле оказался «беглец». Но не вид измазанного углем разлагающегося тела, и даже не выколотые его глаза поразили четверых человек. У убитого был отрезан, а скорее даже вырезан половой орган и вырезаны два куска тела - на каждой из внутренних сторон бёдер, у самого паха.

… Рассказывая Кандаурову об этом, лейтенант побледнел, на лбу выступили капельки пота. Викентий уже знал, что молодой офицер, вскоре после своей страшной находки, попал в психиатрическое отделение госпиталя, долго лечился, но потом был вновь признан годным к службе, вернулся в колонию. Теперь же, вспоминая, он словно всё видел вновь.

- Если бы мне сказали, что на этого человека напал тигр, я бы поверил, - лейтенант криво усмехнулся. - Отличие было лишь в том, что края ран были ровными. А значит, их нанесли каким-то инструментом, ножом или бритвой… Когда мы все немного пришли в себя, начальник приказал своим охранникам завернуть труп во что-нибудь и посторожить, никого не подпуская. Меня же повёл к себе в кабинет, где мы и решили скрыть факт убийства. Вернее, решил сам начальник. «На Вуколова уже объявлен розыск, - сказал он. - Ну и пусть так останется. Зачем нашей колонии дурная слава? Ведь не просто убийство, каннибализм какой-то. Жуть! Комиссии понаедут, проверки начнутся! Убитый был зверь зверем, кто-то с ним посчитался. Кого жалеть?…» Я, знаете ли, дал себя уговорить, согласился.

- Почему же теперь изменили решение?

- Ну, об «угличском упыре» мы все знаем, тем более, что Углич - в нашей области, рядом. Когда пришёл ваш запрос, и я, и начальник, мы сразу поняли, что между нашим случаем и «упырём» может быть связь. А это уже очень серьёзно. Вот… решили признаться.