Оборотень

На зоне никто из вертухаев никогда не расставался с оружием. Офицеры зоны, обнимая своих жен на супружеском доже, под подушкой всегда держали револьвер.

Едва колонна заключенных, растянувшаяся на добрых полторы сотни метров, вышла из-за сопки, поросшей светло-зеленым ягелем, как вдалеке показались караульные вышки, обвитые мотками колючей проволоки.

Топавший во главе колонны комроты устало улыбнулся. Тимофей не сомневался, что в этот момент он подумал о бесконечном пути, оставшемся за спиной, и о кружке спирта, которой встретят его товарищи. Приумолкли даже псы: теперь их лай казался не столь яростным, а в кроваво-желтых глазах просматривались усталость и сетование на никчемную собачью жизнь. Наверняка у псов тоже имелась какая-то своя собачья мечта, и за видневшейся вдали колючей проволокой они чуяли теплую конуру и миску ароматной похлебки.

Колонна остановилась. Зеки, изнуренные долгой дорогой, ту же глядели на клочок земли, огороженный колючей проволокой, едва ли не с радостью, надеясь в конце концов хоть как-то укрыться от холодного ветра и немного восстановить силы.

Тимофей снова вспомнил свой разговор с Веселовским.

— Места там дрянь. Гиблые! — откровенно признавал тот. — Но если не сгниешь заживо в первые год-два, я тебя непременно вытащу оттуда. Твоя задача — завоевать доверие лагерников, но для этого тебе придется посидеть для начала в БУРе. Конечно, барак усиленного режима — место не самое комфортное, но зато это прибавит тебе авторитета. Хозяин лагеря в курсе, он тебя поддержит, когда потребуется.

Отдых продолжался недолго. Вновь молодой охранник хрипловато прокричал:

— Шаг вправо, шаг влево расценивается как побег, будем стрелять без предупреждения! А теперь пошли!

Молодые красноармейцы прекрасно понимали, что в колонне не найдется ни одного охотника ступить в сторону от дороги даже на полметра. Тот, кто осмелился бы нарушить приказ, остался бы навсегда лежать на заснеженной обочине в самом начале длиннющего северного каторжного тракта. Да и глупо было бежать именно сейчас, когда до зоны оставалось каких-то полтора километра, а там ведь какое-никакое жилье и жратва.

Вместе со всеми зеками по суровому тракту топал и Тимофей Беспалый, стараясь не отстать от первого взвода. За время долгого пути он успел изучить затылки своих соседей и больше знал их не по кличкам, а по ушам.

Собаки, будто бы вспомнив про свой служебный долг, озлобленно, с удвоенным рвением забегали вокруг колонны, заставив ряды заключенных сомкнуться теснее. Сырой северный ветер далеко разносил по округе хриплый собачий лай.

Глава 5

У ворот колонна остановилась. Словно не устояв под мощным порывом ветра, ворота распахнулись, впуская на территорию несколько сот исхудавших мужиков с номерами на спине.

Старожилы, обступив локалку, громко выкрикивали:

— Хлопцы, из Минска кто е?

— Есть!

— Мужики, из Казани есть кто?

— Пятеро!

— Из Костромы?

— Из Рязани?

— Есть ли на зоне кто из Вологды? — спрашивали в ответ. — Отзовитесь, земляки!

— Да тут нас всех понемногу, — считай, всю Россию согнали сюда!

— Давно ли с воли?… Что нового в миру делается? Англичане, говорят, на нас скоро полезут!

— А нам-то что переживать, до Сибири все равно не дойдут…

Прибытие нового этапа всегда считается праздником. Среди новеньких можно не только разжиться заныканным табачком, но и услышать, что творится в цивильной жизни, где просыпаются не от лая караульных собак, а от поцелуя жен и любовниц и слушают не матерную брань озверевших вертухаев, а надтреснутый голос Леонида Утесова из репродуктора или патефона.

Старожилы зоны даже события полугодовалой давности воспринимали как свежую новость и не без интереса спрашивали о здоровьице товарища Иосифа Сталина и товарища Максима Горького. Уже после трехдневного пребывания в зоне Тимофей успел понять, что Иосиф Виссарионович не пользуется у зеков особой любовью, они называли его грубовато — Гуталином. Однако это не мешало им колоть на левой стороне груди усатые профили. Каждый наивно полагал, что ни у одного из сотрудников НКВД не поднимется рука пустить пулю в суровый лик вождя.

Новоприбывший этап месяц держали в карантинном бараке, и переговорить с земляками можно было только через широкий проход, огороженный с двух сторон колючей проволокой.

Начальником зоны был кругленький коротышка с огромной лысиной.