Оборотень

— Честно говоря, хоть о покойниках и не принято, но я таких подонков редко встречала, — в сердцах сказала Романова. — Просто мразь какая-то. И как всем умел втереться в доверие. Алена ему доверяла, а он с Асиновским строил планы, как ее лучше провести.

— А с Придорогой, я уверен, думал надуть Асиновского, — задумчиво сказал Меркулов.

— И бриллиантик не забудьте, — вставил Моисеев. — У своей же подруги и покровительницы бриллиантовую подвеску украл. Когда понял, что можно свалить на другого. Я же говорил, Саша, должна быть подвеска.

— Вы можете надо мной иронизировать, — заметил Меркулов, — но я какое-то время действительно всерьез подозревал Сомова. Правда, мотивы были не вполне ясны.

— Нет, — покачал головой Турецкий, — у этого петюнчика кишка тонка. Самому на курок нажать! Да ты что! Вот тайком украсть, нашептать на ухо, подставить другого — это пожалуйста. Я сначала был уверен на все сто, что кассету с записью интервью он и унес из архива. Пришел, очаровал всех женщин, те и не заметили, как кассета тю-тю.

— Насчет того, что он не мог выстрелить сам, ты, конечно, совершенно прав, — кивнул Меркулов. — Но он мог НАНЯТЬ. Мы ведь с вами ни минуты не сомневались, что Ветлугину убил профессионал? Другое дело, КТО был этим профессионалом — тут мнения разделились. Как бы там ни было, но Максим Сомов хотел, скорее всего, одурачить всех и вся, получить самый большой куш, стать самым богатым. И ради достижения этой цели действовал неразборчиво. Сначала представился Ветлугиной этаким рекламщиком нового типа — честным, которому не все равно, кому он платит. Затем подъехал к Асиновскому, наверняка выбалтывая ему все Аленины секреты. А когда почувствовал, что Придорога не так прост, как казался, нашел и к нему путь.

— Через постель, — уточнил Вячеслав Иванович.

— Но вот Ветлугина убита. Кем? Как? Сомов ничего не понимает. Он поражен не меньше других, но если другие просто потрясены гибелью Ветлугиной, то он еще и БОИТСЯ. Боится, как бы не подумали на него. Я сначала не понял, что имею дело не просто с подонком, но еще и с редкостным трусом, а так можно было бы версию Сомова закрывать сразу. Знай он, что Ветлугина будет убита, он ни за что не остался бы у нее в квартире. Помните, как трясся, когда его допрашивали.

— В штаны наложил, это точно, — сказала Романова. — Не того допрашивать надо было. Я-то, старая дура, когда примчалась к Алениному дому, еще порадовалась, хорошо ОМОН работает — Карелин уже на месте. Быстрее меня прибыл. А ему просто идти было недалеко. Собака!

— Карелина Сомов, конечно, не знал, — продолжал Меркулов. — И к убийству Алены не имел никакого отношения. Просто со страху ткнул пальцем в первого, кто пришел ему в голову. Лишь бы его самого не заподозрили. Так и возникла эта версия со Скунсом.

— Теперь, слава Богу, на ней точка, — заметил Турецкий. — Я сегодня утром разговаривал с Аристовым. Кажется, даже до него дошло, что ловили не того. Но он, как мне показалось, остался недоволен.

— Да хрен с ним, с Аристовым! — оборвала его Шура. — Можно подумать, что он над нами главный начальник. Ходит тут, проверяет, указывает. Посидел бы в милицейской шкуре с недельку, не так бы запел.

— А пропажа кассет? — напомнил Моисеев. — Тут уже не Сомов?

— Тут не Сомов, — кивнул Меркулов. — Такая вот была расстановка сил, когда на канале «3x3» появилась еще одна фигура — Аркадий Петрович Придорога, сотрудник Госкомимущества. С виду неприметный, безобидный, как говорили на телевидении, приставленный «для мебели».

— А между тем это зловещая фигура! — заметил Моисеев.

— Пидарас обычный, — презрительно сказал Грязнов. — Вы бы послушали, что рассказывает мой сотрудник, который за ним наблюдение вел.

— Одно другому не мешает, — сказал Меркулов. — Аркадий Придорога действительно зловещая фигура. Еще один оборотень, только уже не из нашего ведомства. Он должен был наблюдать за тем, правильно ли проводится приватизация, не имея права участвовать в этой приватизации. Это разумно. Но соблазн-то какой! Ведь никто лучше него и таких, как он, не знает этих новых для нас процессов. Нам бы в голову не пришло организовать ЧИФ, собрать с населения ваучеры, на них купить акции, при этом устроить так, чтобы люди не узнали про аукцион, скажем, задержать выход объявления в газете и перевести акции на разные подставные имена. А ЧИФ закрыть. Обанкротился — и точка. Я специально наводил справки — мать Придороги, живущая в Австрии, но прописанная в Зарайске, имеет акции шести разных предприятий, разбросанных по стране. На мать переводить удобно — Аркадий ее законный наследник, так что никаких случайностей.

Разумеется, все это Придорога проделывал чужими руками. Одним из его самых лучших агентов был Кошелев, он же Голуб, он же Бодю и так далее. Бывший уголовник, дважды судимый, и в то же время человек с высшим образованием, он мог и заседать в ЧИФе, и пойти на мокрое дело, если надо. Как в случае со Степаном Прокофьевым. Мы собрали факты и установили, что убийцей Прокофьева был Кошелев.