Оборотень

Так прошло года полтора. И тут вдруг появился бешенный спрос на Гринину специальность. Всякие новоявленные богачи, бизнесмены. Дельцы стали строить, стараясь перещеголять друг друга, виллы, коттеджи, шикарные дачи — в два, три этажа. И кругом, конечно же, паркет. А паркетчиков, да ещё такой, как у Грини, квалификации — раз-два, и обчёлся! Вот и пошёл он нарасхват! Жена, конечно же, этим процессом руководила. Подобрала ему напарника, тоже паркетчика с их комбината. Тот был специалист похуже, но мужик нахрапистый, пробивной. Вдвоём они составили отличную бригаду. На комбинате к тому времени работы почти не стало, стройки замораживали, людей отправляли в отпуска за свой счёт. А им — так даже лучше: частное строительство разворачивалось вовсю, отбоя от заказчиков не было. Часто класть паркет приходилось за городом, работать допоздна, ночевать на объекте и продолжать с утра. У напарника был старенький «Запорожец», они ездили на нём.

В день, ставший для Грини роковым, они чуть-чуть не успели закончить работу. Напарник сказал: «Мне надо обязательно сегодня домой вернуться. А ты оставайся, переночуешь, завтра с утра сам закончишь». Повозился уже в темноте на улице, потом завёл машину и уехал. Гриня утром раненько работу закончил, запер дачу на два замысловатых замка, приехал электричкой в город, зашёл в офис к хозяину дачи, отдал ключи. Тот сказал: «Я уже рассчитался с вашим старшим», и Гриня с лёгким сердцем пошёл домой, отдыхать, решив, что свою часть денег заберёт завтра. А вечером к нему домой явился хозяин дачи с милицией: на даче пропала микроволновая печь — новенькая, ещё в упаковке. Напарник утверждал, что, уезжая вечером, видел коробку, а жена Грини неожиданно показала, что в день возвращения мужа такая коробка появилась у них в квартире, в общем коридоре. Она думала, что это вещь кого-то из соседей. Когда коробка исчезла — она не заметила…

Гриня получил два года общего режима. Когда вернулся, обнаружил, что из квартиры он выписан, там живёт его бывшая жена с его бывшим напарником, причём, к своей одной комнате они уже прикупили две соседских, каким-то образом освободившихся…

Что за сюжет! Жизнь интереснее любых фантазий! Игорь сразу же понял, что жена Грини и его напарник давно были любовниками и конечно же сговорились выставить вон доверчивого парня. Теперь-то это понимал и сам Гриня. Но смирился, даже не осуждал их за то, что стал бомжем, пошёл, лишённый пристанища и доброго имени, по свету. Он сказал Игорю: «Это уж судьба: кому с рождения не везёт, так — до самой смерти». Но Игорь твёрдо решил, что поможет Грине вернуться к нормальной жизни. Сколько можно, чёрт возьми, человеку бедствовать! Сам он вряд ли выкарабкается — так и не научился быть осторожным. Чего стоит новая история, в которую он вляпался! И опять же — по наивности.

— Это случилось, наверное, недельки за две до того, как вы меня нашли. — Гриня застенчиво улыбнулся Игорю. — Точно я числа или дня не помню. Давно как-то отвык запоминать. Лето — осень, вечер — утро, тепло — холодно… А что ещё нужно? Вот я тогда только добрался до вашего города, ночевал на вокзале. На вокзалах нашему брату хорошо. Народ привык, внимание не обращает. Милиция погоняет немного для острастки, и оставит в покое. Кругом прилавки, буфеты, столики. А это значит — объедки. Не помрёшь с голоду. В зале ожидания ляжешь на скамью — кто знает, бомж ты или пассажир, ожидающий поезда…

Городской вокзал был настоящим муравейником: здесь скрещивались железные дороги, расходящиеся на все четыре стороны света. Само здание и огромная территория подсобных хозяйств вокруг кишели людьми. Гриня только приехал и ещё не выходил в город, осваивался на вокзале. В то утро он проснулся поздно: ему никто не мешал в тихом тупике у почтовых вагонов. Нужно было перекусить, и он побрёл в вокзальный зал. Потолкался на первом этаже — безрезультатно, и решил подняться на второй. Стал на эскалатор и пополз вверх, мечтая, что там, в круглосуточном кафе, чем-нибудь разживётся. Вдруг кто-то толкнул его в спину:

— Эй, мужик, не зевай, бери чемодан!