Оборотень

Тероян блестяще приготовил свое любимое блюдо - яичницу с помидорами, заварил чай, и они завтракали, представляя странную молчаливую семейную пару: он в строгой и темной рубашке и она, утонув в его зеленом халате. Девушка изредка, с любопытством поглядывала на него, рассматривала. А Тероян большей частью прищуривался на окно, словно выверял количество деревьев в сквере напротив.

- Тим Тероян, - сказала вдруг девушка. Она произнесла два эти слова, как какое-то заклинание. - Странно... Вы не похожи на армянина. У вас славянское лицо. Почему так?

- А я и есть чистокровный русский. Предки мои все из Калужской губернии. Забавная получилась история, - пояснил он. Есть там село Троино, и все в нем живут Троины, как водится. Но когда дед пошел на первую мировую войну, его какой-то писарчук в полку записал, как Тероин. Вставил лишнее "е". А уже при советсвой власти, другой идиот, с похмелья видно, отцу моему поменял в паспорте "и" на "я". Вот и получилось - Тероян. Вроде как Микоян. Может, и нарочно сделал. А Тим - просто сокращенное от Тимофея. Так я привык, так меня все и зовут.

- А нельзя вернуться назад, в Троино?

- Можно. Только зачем? Поздно уже. Стар я для превращений. Да и не вижу в том особого смысла.

- Ну не стройте из себя такого уж дряхлого старца, - в голосе девушки звучала насмешка. - Вам ведь не больше сорока?

- Прибавьте еще двадцать лет, - пошутил Тероян-Троин. Ему почему-то нравилось с ней разговаривать, хотя вообще-то он уклонялся от пространных бесед, особенно, с женщинами. Ему нравились и ее глаза, их васильковый цвет, лукавая пытливость, и он боялся лишь, чтобы в них снова не заплескалось бессильное отчаяние.

- Значит, вы тоже влезли в чужое имя. Как в брошенную на дороге шкурку змеи.

- Почему... Глория?

- Я не уверена, что меня зовут именно так. Я не могу уловить в этих звуках чего-то близкого, родного.

- Продолжайте, - попросил Тим, поскольку девушка замолчала, глядя в окно. - Что вы чувствуете, когда... когда думаете о детстве? Первые яркие впечатления? Говорите, вы должны это помнить.

- Да... - ответила наконец девушка. - Море... солнце, меня ведут по песку. Кто? Я не могу вспомнить лица. Наверное, родители. Плещутся волны. Смех. Я вижу лишь отдельные фрагменты. Радость, дети. Почему вы спросили о детстве? Почему? - она смотрела прямо в глаза Терояну, а губы ее начинали предательски дрожать. - Почему?

Тим накрыл ее руку ладонью, успокаивая.

- Все, хорошо, - сказал он. - Мы снова здесь, выпейте чая. Сейчас мы соберемся и пойдем по магазинам - это увлекательнейшее занятие, особенно для молодой девушки, - он понял, что именно той темы - детства - нельзя касаться ни в коем случае, и говорил быстро, отвлекая ее внимание, возвращая ее к себе. - Что скажете, то и будем покупать. Вам много чего надо, а я люблю тратить деньги. Для того они и предназначены. Но я не большой знаток в женских одеяниях. Привык к белым, медицинским халатам сестры в них подобны ангелам небесным. Впрочем, так оно и есть. Вы что-нибудь смыслите в медицине?

- А вы знаете, - девушка уже успокоилась. - Мне кажется, я имею к ней какое-то отношение...

- Да? Чудесно. Как-нибудь я вас проэкзаменую. Когда будет время, - и в этот миг Терояна остро кольнула мысль об окровавленном скальпеле в сумочке.

- Наверное, скоро я стану вам в тягость, - чуть грустно произнесла Глория. - Куда вы меня тогда денете? Сдадите в архив, в больницу? Или отвезете на учебную кафедру в качестве экспоната.

- Нет. Я вас зажарю в духовке и съем. Не говорите глупостей. Кстати, как вы познакомились с теми мотоциклистами у харчевни? - Тероян вновь ступил на опасную тропинку над простиравшейся бездной. Но девушка отнеслась к этому неожиданно спокойно.

- Не знаю, - просто ответила она. - Я не помню. Тероян вынул из ящика стола пачку сигарет "ЛМ".

- Если вы курите, то - пожалуйста, - произнес он. - Только такие.

- Замечательно. Мои любимые, - ответила Глория. - Но - благодарю. Я редко когда выкуриваю одну-две сигаретки за день.

- А больше и не надо, - согласился Тероян. - Значит, проживете на один-два десяток лет больше. Тогда - в путь? Даю вам на сборы, по-военному, десять минут.

- Слушаюсь, господин полковник! - весело отозвалась девушка, угадав его настоящее звание.

Ближе всего было покупать вещи на бывшей Выставке Достижений Народного Хозяйства. Сейчас, конечно, не было никаких достижений, ни вообще какого-либо хозяйства, лишь одна большая Зона. Зона эта называлась Москвой, где, правда, еще сохранялись кое-какие крохотные островки свежести и разума. Но в целом эта гниющая Зона источала миазмы безумия, разврата, лени и подлости, где стреляли и насиловали налево и направо, без разбора.