Оборотень

- А... иди ты! - сказал Олег и оттолкнул его в сторону.

- Да возьми ты себя в руки! - выкрикнул Тероян. - Я твой друг.

Карпатов тяжело посмотрел на него, немного очнулся.

- Слушай, Тим, - медленно произнес он. - Оставь меня сейчас в покое. Прошу тебя, - и он добавил: - А то, поверь мне, убью.

- Ладно, - устало ответил Тероян. - Я сейчас уеду в одно место, а через пару часов вернусь. И у меня будет что тебе сказать о Квазимодо - это я обещаю.

Карпатов лишь махнул на него рукой и отвернулся. Тероян вышел в соседнюю комнату, поманил Глорию, которая сидела на диване, рядом с лежавшей лицом вниз Машей.

- Кажется, уснула, - тихо сказала девушка.

- Поехали, - произнес он. - На свидание с одним человеком. И через минуту они уже спускались по лестнице.

- Я все слышала, - сказала Глория, еле поспевая за ним. - Это я во всем виновата. От меня все несчастья. Значит, я и есть этот самый Квазимодо.

- Да что ты такое говоришь! - возмутился Тероян. - Вам всем надо уколы сделать. Маньяк просто издевается над нами. Ему доставляет радость слышать, как вы стонете. Без этого он жить не может, разве непонятно? Горе - его питательная среда. Почему он говорит каждому, что он сам и есть Квазимодо? Да потому, что всех людей считает такими же. Весь мир - скопище оборотней, вот его главная мысль.

- Куда мы едем? - спросила Глория, закрывая дверцу "Жигулей".

- На Беговую. Хочу поговорить с его крестным отцом. К редакции молодежной газеты они подъехали в начале пятого. Оставив машину возле бетонных тумб, Тероян и Глория поспешили к высотному зданию. "Только бы успеть", - подумал он.

На лифте они поднялись на шестой этаж, где размещалась редакция. Рабочий день заканчивался, сотрудники газеты уже пребывали в предвыходном настроении: из раскрытых дверей в коридор, по которому шли Тероян и Глория, заглядывая в комнаты, доносился смех, музыка.

- Где Гуркин? - спрашивал Тим, но каждый отвечал, что видел его только что, где-то в соседней комнате, в буфете, на этаже, у компьютерщиков. Какой-то полуплешивый ехидно заметил, что Юра Гуркин заседает в туалете, махнув рукой в конец коридора. Они отправились туда.

- Глория, - сказал Тероян, остановившись перед дверью. - Стойте здесь и никого не пускайте, пусть они хоть обмочатся. Говорите что угодно: трубы лопнули, потоп, аварийное состояние, критическое скопление газов, - но чтобы сюда никто не вошел.

Сам он открыл дверь и шагнул в уборную. Какой-то пузан, тяжело дыша, мыл руки. Тим подождал, пока он кончит свое занятие, и пропустил его. Потом двинулся дальше, открывая дверцы кабинок. Одна из них была заперта. Тим вошел в соседнюю, встал на унитаз, осторожно подтянулся на перегородке и посмотрел вниз. Он узнал сплющенный с боков череп Гуркина. Репортер почитывал клочок газеты и что-то мурлыкал под нос. У него, видно, было хорошее настроение.

Тероян подтянулся еще выше, перебросил тело и рухнул на Гуркина, вдавив того в толчок. Одной рукой он подхватил с пола полиэтиленовое ведро для использованной туалетной бумаги и нахлобучил его на голову репортера, который, не успев ничего сообразить, лишь мычал и дергал ногами.

- Где Квазимодо? - прохрипел Тероян, упираясь подошвой ботинка в голый живот Гуркина, не давая тому подняться, вдавливая его еще глубже в толчок. - Говори! - он ударил кулаком по донышку ведра. - Где Квазимодо?

- Н-не знаю! - взвизгнул Гуркин, пытаясь стащить свой "головной убор".

- Нет, ты скажешь мне, где он прячется, - пообещал Тероян, вновь стукнув по донышку. - Или ты захлебнешься собственным дерьмом. Отвечай!

- А-аа! - закричал Гуркин, но Тероян, нащупав его горло, сдавил пальцы. И крик оборвался, теперь разносилось лишь шипение, как из проколотого баллона. Тим ослабил захват.

- Где маньяк? - повторил Тероян шепотом. - Или это ты - сам? - он сбил с его головы ведро, увидел смертельно напуганные глаза Гуркина, в кровавых жилках, почти вылезающие из орбит. Голова его была обляпана туалетной бумагой.

- Кажется, тебе пора умыться, - произнес Тим. Он рывком вытащил репортера из толчка, развернул его и, сдавив сзади шею, пригнул голову к очку. Свободной рукой он нажал на слив, и в лицо Гуркина ударил бурлящий поток, смешавшийся с его же фекальными испражнениями. Подержав его так несколько секунд, он повернул голову репортера к себе. Тот хрипел, кашлял, отплевывался.

- Где? - еще раз повторил Тероян. - Хочешь продолжения водных процедур? Пожалуйста, - и он вновь проделал то же самое, но теперь уже держал Гуркина подольше. Минуту.

- Какой же ты все-таки упрямый, - посочувствовал Тероян. - Совсем не бережешь себя, парень. Так и подавиться можно.

- Я... не знаю, - пробулькал репортер. - Он сам звонил мне... несколько раз.

- Продолжай! - Тероян вытащил его голову.

- Звонил... и говорил, где я могу найти ребенка, - тяжело дыша, кося глазами, Гуркин трепыхался в руках, как выловленная, взращенная на нечистотах рыба. - И я ехал туда, куда он указывал.

- Ты встречался с ним лично?

- Нет!

- Это он похитил сына Карпатова?

- Какой такой Карпатов? Из МУРа? Откуда мне знать?

- Что ты делал у Хашиги?

- Какое твое собачье дело?