Оборотень моей мечты

— А потом я увидел тебя, почувствовал твой запах… С первого взгляда ты свела меня с ума…

— И ты не подумал, что это часть игры твоей сестрицы? — в лоб спросила я. — Это ведь она наложила на меня заклятье, чтобы все от меня теряли головы.

— Только не я, — усмехнулся Калина. — Да и не смогла бы она такого сделать. Это был блеф с ее стороны. Кроме того, когда она узнала, что тебе приглянулся Лука, то места себе не находила от злости, и всячески старалась тебя от него отвадить. А Гордей… С ним она тоже ничего не могла сделать. Если брат что-то втемяшит в свою упрямую голову, то ничем это уже из нее не выветрить.

— Но как же так? — удивилась я. — Она же сама пыталась свести меня с Лукой!

— Это уже было позже, когда сестра поняла, что ты Луке безразлична, что ослеплен он любовью к другой. Вот тогда она захотела сделать тебе еще больнее.

— И ты знал обо всем?!

Получается, когда я признавалась Калине в чувствах к Луке, он был соучастником мести? Как же мне в тот момент стало противно! Знал и молчал, делал из меня идиотку!

— За что не могу простить себя.

— Ладно, мы отвлеклись, — провела я рукой по лицу, словно стирая с него морок. Но на Калину я уже смотрела другими глазами. Пелена с них, наконец-то, спала. — Что ты собираешься делать? Как мстить?

— А никак, — неожиданно отреагировал он. В первый момент мне даже показалось, что Калина надо мной издевается. — Месть уже свершилась. Жизнь за жизнь. Не стало Елены, появилась ты. Равновесие восстановлено.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказал, — улыбнулся Калина, и улыбка его мне вообще не понравилась. От доброты ничего не осталось, а вот опасность от него теперь исходила ощутимая. — На тебе мое клеймо, если ты не забыла. А это значит, что ты принадлежишь мне по законам клана. Жизнь за жизнь.

— Даже если я этого не хочу?

— Даже так, — отрезал Калина, вставая с лавки. — Нам пора, нужно попасть к колдунье до ночи.

Больше всего мне хотелось сейчас забиться в истерике и вырвать у Калины обещание, что отпустит меня, когда все закончится. Но даже времени на это мне не оставили. Калина, как в первый раз, заставил меня обернуться насильно, нажав на специальные точки. Складывалось впечатление, что разговор и мой требовательный вид утомили его без меры. Потом он обернулся сам, и тут я испытала новое желание, вгрызться ему в шею и не отпускать, пока не попросит пощады и не пообещает оставить меня в покое. Но и на это не оказалось возможности. Он первый выскочил из избы и рванул в лес, да с такой скоростью, что я едва его не потеряла среди деревьев. Благо, запах его улавливала отлично. Но нагнать его так и не получалось, он был быстрее.

Через несколько часов бешеной скачки по лесу мне уже начало казаться, что Калина решил меня загнать. Даже с такого расстояния я улавливала его злость. Уж не на меня ли? С трудом разглядывая мелькающую среди деревьев спину медведя, я размышляла на тему, что во всем винить ему стоит себя одного. Ну еще ненормальную сестренку, у которой пошел на поводу. Хорошо хоть хватило смелости признаться во всем.

Еще через пару часов, когда на лес начали стремительно опускаться сумерки, я поняла, что нахожусь на грани изнеможения. Такой темп для неопытной меня был невыносим. Я старалась бежать изо всех сил, но подвела координация. Не знаю, что случилось, только лапы мои подкосились, и завалилась я на бок. Хватала пастью морозный воздух и понимала, что его мне не хватает, что легкие аж болят от недостатка кислорода. А потом и сознание начало уплывать, как я ни старалась ухватить его. Кажется, пришел мой конец. Ну что ж, — философски подумала я. — Не в первый раз умираю.

— Накинь на нее еще вот это, — вздрогнула я от чьего-то голоса. — Никак согреться не может бедняжка.

Голос принадлежал женщине и показался мне красивым. Низким, бархатистым, даже с переливами, словно говорила оперная певица.

— Что с ней?

Этот голос я сразу узнала. Принадлежал он Калине. Я же лежала на чем-то мягком и теплом. Сверху меня придавливало что-то тяжелое.

— Истощение, чего же еще. Ты вообще о чем думал, когда несся по лесу? — мелодичные нотки из голоса ушли, и их заняли ворчливые.

— Дурак я, вот кто!

— И это мягко сказано. Ну ка, подвинься.

Возле кровати (а я уже догадалась, что лежу именно на ней) наметилось копошение. Потом одно из моих век бесцеремонно подняли, и я уставилась одним глазом в чье-то лицо. Правда рассмотреть не успела, потому что веко так же быстро отпустили.

— Так-так, девочка, кажется, ты уже притворяешься спящей. А ну, подъем! — раздался хлопок возле самого моего уха, да такой громкий, что я возмущенно распахнула глаза. — Вот так, — рассмотрела я еще не старое и не страшное улыбающееся женское лицо, которое мне сразу же очень понравилось. Наверное, это и есть Марго, а за спиной ее маячит Калина, на которого мне не хотелось смотреть вовсе.

— Ты как? — вклинился через плечо колдуньи Калина, но я даже проигнорировать его не успела.

— Иди ка, поставь самовар! — прогнала его Марго. — Чай будем пить, с печеньями. Скажи ка мне, девонька, согрелась ли ты?

Хороший вопрос. А я что мерзла?