Оборотень на диете или я ушла, и все наелись (СИ)

По периметру города в хаотичном порядке разбросаны мелкие озерца и речушки, илистый берег, которых утыкан гидропланами. Местные жители любили рыбачить по уик-эндам. А зимой устраивать лыжные гонки. Мы потратили кучу денег на покупку рыбацкого снаряжения для Грега. Тот считал себя завзятым рыбаком. Хотя за рыбной ловлей замечен не был никогда. Зато этот непризнанный победитель Лососевого турнира Корабельной бухты, каждое лето доставал свои снасти, перебирал их, и читал нам с Кики долгую «захватывающую лекцию» о прелестях ловли лосося. Сплошное очарование!

Так, что, основная достопримечательность Аляски - природа на необъятных просторах севера, захватывала меня не более, чем вареный лук в супе. На первых порах, Мари пыталась возить меня на экскурсии. Приобщить, так сказать к местному колориту. Безусловно, посмотреть есть на что. К югу от Анкориджа располагаются красивейшие места полуострова Кенай, первозданная природа, чью гармонию я испортила, при первой же пешей прогулке по национальному парку. Да, этот маршрут, запомнили надолго: и Мари, и перепуганные экскурсоводы и спасатели. Я свалилась с невысокого склона, сбила ларек, торгующий безделушками, и застряла в диком кустарнике. Мой стремительный полет закончился переломом руки, и стойким отвращением к походам.

Когда прошлым летом Грег предложил посетить национальный заповедник Кадьяк, славящийся обширной популяцией самых крупных медведей материка. Я взвыла волком. И со словами, если, я вам мешаю, то необязательно отдавать меня на съедение хищникам, весь день просидела у подруги.

Можно смело сказать, жить здесь мне было неуютно.

Бессмысленно уставившись в окно, я привычно передернула плечами. Мари была счастлива с Грегом, сверкающая оптимизмом Кики могла быть счастлива везде. Что ж, а я, могла потерпеть, ради семьи, которую, не смотря на все противоречия между нами, очень любила. Все равно, рано или поздно я от них уеду, в колледж. Я училась в предпоследнем классе. И Форд-Норт, школа останутся для меня далеким воспоминанием.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ НЕНАВИЖУ ТЕБЯ

Разбилось зеркало

От рук моих неловких,

И отраженья исковеркало

Моих надежд негромких.

Стекло рассыпалось,

Напасти предрекая,

И пеплом все осыпалось,

Меня бедою нарекая.

Семь лет несчастий,

Бед, печалей пополам,

Семь лет ненастий,

Слез и горя по углам.

А сердце ведь бьется мятежною птицей,

И песнею вьется и хочет напиться

Весною, любовью, да видно не сбыться.

Но, все же не верит,

Упрямое сердцеГроза шаги мерит,

Захлопнулись дверцы.

Пусть некуда скрыться

Пусть никто не поможет

Живое сердце не может

Пред знаком дурным поклониться

Эшли

Оторвавшись от окна, я нахмурилась. Единственная вещь, которую я терпеть не могла в своей комнате, было зеркало в полный рост, неуклюже прислоненное к стене. Я не любила смотреть на себя в зеркало. Мари подарила мне его на четырнадцатилетие со словами: «Теперь ты стала девушкой и должна заботиться о своей внешности». Нет, Мари действовала из лучших побуждений, она же не знала, что мое отражение вызывает у меня чувство крайнего неудовольствия.

И сейчас, я готовилась подвергнуть себя экзекуции.

Я разделась, остались только майка и трусы, и села по-турецки перед зеркалом.

«Ну, же Эшли, давай посмотри на себя. Взгляни и оцени себя здраво, в тебе нет ничего, что могло бы привлечь Сандерса. Таким как он наплевать на твой глубокий внутренний мир. В лучшем случае тебя ждет неразделенная любовь! Оно тебе надо?»

Я сидела и рассматривала себя как микроба под микроскопом. С безжалостной тщательностью, не пропуская ни одного недостатка.

У меня были рыжие волосы, огромная копна, которая жила абсолютно своей жизнью. Кучеряшки завивались непослушными волнами и торчали в те, стороны, которые сами находили нужными. Ни какие чудодейственные средства укладки мне не помогали. Моя прическа напоминала стадо бестолковых баранов, которые неровным строем сбегали по плечам, заканчиваясь где-то на середине спины.

Стричься мне запрещала Мари: «Как ты можешь расстаться с таким богатством?»

«Да, очень даже могу!!!!» - возмущенно думала я, но про себя.

бледная, почти белая с россыпью редких веснушек. Веснушки я тоже пыталась свести, но безрезультатно, только кожу обожгла. Губы слишком полные, я всегда старалась сжать их покрепче, дабы хоть как-то сгладить эту вопиюшую диспропорцию. Подбородок маленький, острый и, на мой взгляд, безвольный. А вот глаза мои мне более или менее нравились, карие с длинными черными ресницами. Я любому с гордостью могла сказать, что мои ресницы выдерживают вес трех спичек.

Ах, да, еще к числу моих бесчисленных «достоинств» относились две абсолютно разные брови. Одна дугой обвивалась над левым глазом, другая прямой стрелой летела над правым. Фамильная черта Ламаров.

Если мое лицо меня хоть как-то устраивало, то фигура пугала.