Оборотень на щите

Даже с ношей на спине Ульф шагал быстро. Время от времени, пригнувшись по-волчьи, перемахивал через расщелины, прорезавшие скалы.

И хоть руки Ульфа крепко стискивали ей колени, Света каждый раз подлетала над его спиной. Внизу в эти мгновенья распахивалась пустота, переходившая в камни. Дыхание у Светы обрывалось, а руки норовили сойтись на шее Ульфа. Она цепенела, заставляя себя держаться только за плечи…

Серое небо, в котором таяли клубы дыма, понемногу темнело. Тени на склонах горы становились все гуще. Затем внизу показался Нордмарк. Высунулся из-за скал пригоршней огоньков — и расплескался по сумраку огромной стаей светящихся точек, желтоватых, мерцающих.

В город они вошли уже в темноте. Перед первым длинным домом, из окошка которого падал свет, Ульф остановился. Отпустил колени Светы и поставил ее на землю.

Она, поморщившись, переступила с ноги на ногу. Бедра, отбитые о жесткие бока мужа, ныли.

— Отсюда пойдешь сама, — вполголоса распорядился Ульф.

И, схватив Свету за руку, потянул за собой.

Улица, по которой они шли, была тиха и безлюдна. Дома Нордмарка выступали из мрака темными громадами. В окнах по правую сторону горели альвовы шары — круги желтого сияния за мутным стеклом.

— Видишь свет? — вдруг спросил Ульф. — Это старый обычай. В окнах, которые смотрят на берег, по ночам зажигают светильники. Чтобы люди, которые сейчас в море, видели, куда плыть.

— Хорошо, — невпопад ответила Света.

И Ульф, ступив в полосу света из очередного окна, обернулся к ней на ходу. Пробормотал:

— На моей памяти в Ульфхольме было двое волков, которых изгнали. Жена одного из них вернулась к своим родичам. У второй был сын, и она осталась. Говорят, эта женщина иногда приходит в хижину, стоящую у самого леса. И зачем-то зажигает свет в окне.

Так вот на что он надеется, говоря о возвращении в Ульфхольм, пролетело в уме у Светы.

— Свет в окне, — невесело повторила она. И согласилась: — Да.

Рука на ее запястье сжалась, но больше Ульф ничего не сказал. Дальше шагал молча. Пару раз свернул, затем остановился у двери очередного длинного дома. Тут же негромко постучал.

Ответом была тишина. Ульф выждал, потом ударил по окованным доскам кулаком.

* * *

Его стук услышали. Изнутри потянуло угрюмой настороженностью — к двери кто-то подошел. Ульф узнал запах. За крепкой створкой сейчас стоял один из сыновей Хролига. Он видел его, когда заявился к старому хирдману со Свейтой на руках.

Щеки вдруг закололо — полезла шерсть. Заныли скулы и подбородок, готовясь вытянуться. А раньше от одной настороженности в запахе, без злости или ненависти, обернуться не тянуло…

— Кто там? — спросили изнутри.

И Ульф, напрягшись так, что по телу прошла легкая дрожь, бросил:

— Я пришел к Хролигу. Передай ему, пусть вспомнит ночь в Оксее.

Человек ушел и вернулся не сразу. С ним пришли еще люди — из-за двери донеслись запахи уже четырех мужиков. От людей тянуло недовольством, но без той недоброй тревоги, что Ульф ощущал прежде. И ему стало чуть легче. Шерсть на скулах начала втягиваться.

Он быстро подтолкнул Свейту, заставив ее отступить, чтобы не пришибло дверью. Сам качнулся в сторону, когда створка распахнулась. А следом шагнул вперед, давая себя разглядеть.

Из проема на него уставился высокий, костистый старик в неподпоясанной рубахе, с мечом в руке. За ним толпились мужчины помоложе.

— Входите, — велел старик.

И Ульф, притянув к себе Свейту, шагнул вперед. Стиснул клыки, снова напрягся, попросил волка, жившего в нем — замри. Не надо так яро ненавидеть всех, от кого пахнет нерадостно. Время охоты еще придет…

* * *

За дверью пряталось помещение немалых размеров — больше похожее на кусок двора, укрытый двухскатной крышей.

Под ногами у Светы оказалась утоптанная земля. Слева и справа поднимались срубы из темных бревен, накрытые все той же двускатной кровлей. Их подпирали поленницы. Сверху, с одного из стропил, свисал на веревке шар альвова огня.

— Доброго тебе вечера, Хролиг, — быстро сказал Ульф, пока Света озиралась. — Я пришел узнать, что творится в крепости.

— Ничего хорошего, — ворчливо ответил Хролиг. — Торгейр с Хильдегард пропали. Позапрошлой ночью кто-то выбил окно у Торгейра в опочивальне, но он велел страже не вмешиваться. А наутро Торгейра уже не нашли. Зато в опочивальне у него появилась глыба льда, которая не тает. Пока эту глыбу не трогают. Ярлы опасаются великого колдовства, что тут замешано. А еще в крепости горят огни. Их заливали водой, забрасывали землей, но они не гаснут. Пламя уже прогрызло дыры в земле, и на ночь в крепости никто не остается. Ингьялд, ярл Угланда, послал драккар в свою крепость. Там у него живет какая-то колдунья. Ингьялд надеется, что она потушит огни…

У Светы тревожно стукнуло сердце.

Колдунья, подумала она. Но если в руках у колдуньи окажется веретено норн, все начнется заново. И здесь опять появится кто-то из ее мира.

— Парни, идите в дом, — бросил вдруг Хролиг. — Мне надо поговорить с Ульфом.

Трое дюжих мужиков, двое из которых были в одних штанах, но с оружием — подчинились. Не оглядываясь, нырнули в дверь, прорезавшую стену по левую руку.